Духовное просветление — прескверная штука

— Что если бы ты обнаружил, что все это пустая трата времени? — спрашиваю я его. Он отшатывается, и я чувствую, что он на грани того, чтобы встать и уйти. — Погоди минутку, Мартин. Мы просто разговариваем. Предположим, ты обнаружил, что для достижения просветления, о котором ты говоришь, ты должен отбросить все эти наставления, которые ты уже усвоил. Мог бы ты отказаться от всех приобретенных знаний?

— Ну, я на самом деле не думаю...

— Что для тебя важнее? Просветление или знание?

— Я не думаю...

— Как долго уже твой гуру учит?

— Ну, где-то тридцать лет с лишним...

— И сколько его учеников достигли просветления?

— Ну, хм...

— Которых ты знаешь лично?

— Ну, хм, я никогда...

— О которых ты слышал?

— Это не...

— О которых были слухи?

— Я не думаю...

— Чем они занимаются, Мартин? Что за рецепт просветления они предлагают — что это?

— Хм, ну, медитация и знание, в основном...

— И за тридцать лет они ни разу не вывели кого-нибудь вперед и не сказали: «Посмотрите на этого парня! Он просветленный, и это мы его таким сделали!» За тридцать лет ни одного? Не думаешь ли ты, что они должны были бы предъявить уже целую армию просветленных?

— Ну, это не...

— После тридцати лет у них должны быть уже десятки поколений просветленных людей. Даже если бы четверть из них стала наставниками, к этому моменту, математически говоря, не наводнили бы они уже весь мир, как ты думаешь? Я задаю эти вопросы не как учитель, заметь. Я спрашиваю как потребитель или адвокат потребителя. Не думаешь ли ты, что есть смысл поинтересоваться показателем успешности наставника? Ты же веришь моему опыту, верно? Ты же спрашивал их о плодах их учений, когда пришел к ним учиться?

— Ну, так не...

— Не думаешь ли ты, что есть смысл задаться таким вопросом? Они же специализируются на просветлении, не так ли? Или я неправильно тебя понял? Они занимаются чем-нибудь еще?

— Нееет, но они...

— Если бы журнал «Отчеты для потребителей» публиковал данные о том, какие духовные организации обеспечивают заявленное качество товара, как ты думаешь, какой статистический показатель был бы первым в качестве меры успеха каждой из организаций? Скажем, вот сотня случайно выбранных людей, которые начали в этой организации пять лет назад и вот где они сейчас. Например, тридцать один получил в организации повышение, двадцать семь продвинулись вперед, тридцать девять все еще пытаются, но без глубокой самоотдачи, а трое вошли в неизменное состояние недвойственного сознания. Хорошо, пусть три процента — это можно сравнить. Но эта твоя организация получила бы жирный «ноль», не так ли? И не за сотню человек, а за сотни тысяч, возможно, миллионы. Я неправ?

— Ты говоришь так, будто...

— Я знаю как, Мартин, и я знаю, что они отвечают на это. Они говорят, что все получат просветление вместе, не так ли? Они говорят, что прорыв случится одновременно, когда накопится определенная критическая масса, верно?

— Ну, вроде того, ага, но ты говоришь так, будто...

— Почему, как ты думаешь, эта организация еще не погрязла по самые уши в просветленных после тридцати лет? Я бы задумался, почему там не возникла проблема их хранения. Я бы задумался, почему весь мир еще не валит к ним валом. Сколько им требуется времени?

— Точно не известно...

— Нет, Мартин, это точно известно. В том-то и дело. Точнее не может быть. Как такое может быть, что единственный случай просветления за тридцать лет — это тот, с которого все началось? Я знаю, Мартин, что он большая шишка. Мне знакомы эти учения. Я знаю, насколько этот парень широк и всеохватен. Я согласен, что он возвышенное существо, что бы это ни значило. Будь я в его присутствии — пал бы на колени и коснулся его усыпанных лотосами стоп. Он великий, я знаю, но мы говорит не о ком-то, мы говорим о тебе. Мы говорим о том, что ты делаешь... Что? Как бы ты это назвал? Освобождение от оков? Я не вижу в организации этого парня никого, кто освободился бы от оков, Мартин. А ты?

Я жду. Он не отвечает.

— Можешь предложить вариант, как такое возможно?

Мартин молчит. Он явно погружен во внутреннюю борьбу. Он смотрит на меня, чтобы узнать, что будет дальше.

— Мартин, думаю, я вправе рассматривать возможность, что в той организации есть серьезный изъян. Где-то ближе к самой сердцевине. Думаешь, с моей стороны неразумно говорить такое?

Никакой реакции.

— Как ты думаешь, есть хотя бы смысл задаваться вопросами? По крайней мере, рассмотреть такую возможность?

Он почти незаметно кивает.

— Мое собственное пробуждение заняло меньше двух лет, Мартин. И это без всякого живого наставника, который помогал бы мне. Я никогда не слышал, чтобы это занимало больше времени. Я действительно не понимаю, как процесс может длиться дольше.