Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Когда это происходит, когда то, что говорит «Ты», полностью согласуется с тем, что говорят ему, это и есть недеяние: «активность человеческого бытия,

которое стало целостным»²⁶². Это недеяние не следует осмысливать как активность, которая следует за событием становления целостным. Это активность самого становления целостным: «человеческое бытие становится активной целостностью»^[1955]. Под вопросом единство двух аспектов. С одной стороны: «когда в человеке не действует ничто частное, ничто частичное»^[1956]; с другой: «это целостное человеческое бытие, заключенное в своей целостности, отдыхающее в своей целостности, которое активно здесь»^[1957]. И эти два аспекта составляют один: «человеческое бытие становится активной целостностью»^[1958]. Это недеяние является основным условием выхода навстречу вечному «Ты»^[1959]. Однако к этому основному условию мы должны добавить еще одно, если недеяние действительно должно привести к совершенному взаимоотношению: недеяние должно достичь точки стабильности: «Когда человек достигает устойчивости в этом состоянии [то есть в состоянии недеяния активно действующей целостности. — К. В], он может решиться выйти к наивысшей Встрече»^[1960].

Продвижение к вечному «Ты». Устойчивое недеяние еще не приводит основную пару слов «Я-Ты» к совершенному отношению. Это только условие его вероятности. Устойчивое недеяние означает способность выйти к наивысшей Встрече. Активная целостность, в которую превратилось человеческое бытие, ставит человека перед фундаментальным выбором: «Сосредоточившись на единстве [то есть достигнув недеяния — К. В.], человеческое бытие может отправиться на эту встречу, — полностью успешную только теперь, — с тайной и совершенством. Но оно может также почувствовать блаженство этого единства и, не навлекая на себя высшего долга, вернуться к деструкции»^[1961]. Предположим, что «Я» действительно решает отправиться в недеянии на встречу с тайной и совершенством и «жаждет чего-тоэазлитого в пространстве»^[1962]. Необходимо и то, и другое: «Сосредоточение [недеяние. — К. В.] и совместный путь в истине, один-и-другой, которые — Одно, — это именно то, что необходимо»^[1963]. Выход в путь — это движение «Я», которое стало целостным, а не движение вне его. Проблема вхождения в совершенные взаимоотношения заключается в самом бытии «Я»²⁶², в его конечном

одиночестве^[1964], «со всем его обреченным бытием»^[1965]. Само желание: «Врожденное “Ты” [порыв к отношению. — К. В.] актуализируется каждый раз [отношение к частному “Ты”. — К. В.], никогда не бывая совершенным. Оно достигает совершенства только при непосредственном отношении к “Ты”, которое, в соответствии со своей природой, не может стать “Оно” [то есть к извечному “Ты”. — К. Б.]»^[1966]. В этой связи «Я» не разрывает свое исключающее отношение к частному «Ты», а превращает это исключающее отношение во включающее: «Всякий, кто выходит навстречу этому “Ты” со всем своим бытием и приводит к нему все бытие мира, находит того, кого нельзя искать»^[1967]. Это и есть максимально включающая исключительность: «Для тех, кто вступает в абсолютные взаимоотношения, все частное утрачивает свое значение — и вещи, и люди, и земля, и небо; все включается в это взаимоотношение… ничего не оставляя вне себя, ничего не оставляя позади, дабы постигнуть все — весь мир, постигая “Ты”»^[1968]. Бубер называет это полным принятием присутствия: «Тогда [то есть в выходе навстречу в недеянии человеческого бытия. — К. В.] становится очевидной необходимость одной вещи: полного принятия присутствия»^[1969]. В то время как «Я» полностью отдается движению от «Я» к «Ты» и в этом движении соотносит все вещи» со этим «Ты» (полное принятие присутствия), оно через все это и никак не вне этого стремится к неосязаемому, невыразимому, извечному «Ты».

«Видеть все в “Ты”,, ставить мир на подобающее ему основание,, созерцать в нем мир,, постигать все — весь мир, постигая “Ты”, воздавая миру должное и истинное,, осознавая все в нем, — это и есть совершенные взаимоотношения»^[1970]. Это — включающие все взаимоотношения, взаимоотношения,»» в которые впадают все реки и без которых они пересыхают. «Море и реки — кто отважится разделять и определять границы? Есть только один поток от “Я” к “Ты”, все более бесконечный, беспредельный поток Действительной Жизни»^[1971]. В этом безграничном потоке Действительной Жизни преображается частное «Ты». Опосредование становится непосредственным: «Через каждое отдельное “Ты” основное слово обращается к вечному “Ты”»^[1972]. Именно тогда, когда частное «Ты» начинает осуществлять «опосредование “Ты” всех существ»^[1973], «непосредственное отношение к вечному

“Ты”»^[1974]вступает в бытие. Реальность становится прозрачной для Бога, не совпадая, как реальность, с этим вечным «Ты».