Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Как и любой другой феномен, духовные формы при последнем анализе обращаются к горизонту, который охватывает все горизонты, — к миру. «Невозможен никакой единичный опыт “реальности”, какая бы реальность ни рассматривалась, если эта “реальность” не приспосабливается к контексту других “реальностей” — аналогичного или иного типа»^[2030]. В феноменологии эти другие реальности называются «миром»^[2031]или «горизонтом». Мы не должны рассматривать этот горизонт как структуру, предшествующую встрече между «человеком» и «реальностью». Во встрече, которая является 0/шо-образующей, горизонт проявляется как фон, создающий форму: «Именно этот [горизонт] показывает, что все существующее может быть “встречено”, может быть приведено во взаимоотношения с другими существами и помещено в их ракурс, может быть преображено, прояснено в свете целого и в себе самом»^[2032]. Этот «мир» не может быть постигнут как объект. Он представляет себя в объектах и через объекты. Такая группа вещей «для нас всегда носит характер части мира, части вселенной вещей для возможных восприятий»^[2033]. Каждый феномен «существует-в», то есть он появляется «на открытом горизонте пространства-времени, на горизонте реальных вещей, которые уже знакомы, — и не только те, о которых мы действительно осведомлены, но и те, которые на данный момент неизвестны и относительно которых можно приобрести опыт и последующее знание»^[2034]. При дескриптивном исследовании духовности ученые проводят совместную интердисциплинарную работу с историческими науками, а также с исследованиями в области религии и социологии. Конечно, в ходе этого дескриптивного исследования привлекаются и другие методы, относящиеся к духовности (герменевтика, систематика, мистагогика), каждый по-своему, особенно герменевтика, поскольку только тщательное истолкование текста способно раскрыть его внутренний горизонт с позиции духовности.

Герменевтическое исследование

Когда Кассиан хочет разъяснить второй аспект процесса распознавания (диакрисис), он выбирает в качестве примера толкование Писания. Рассматриваемое само по себе, Писание изготовлено из чистого золота, но в результате определенного толкования это золото может быть превращено в изображение тирана: «Нам нужно пристально всмотреться, чтобы увидеть, что никакое нечестивое толкование, навязанное чистому золоту Священного Писания, не обманывает нас драгоценным видом этого металла»^[2035]. Этим заявлением Кассиан выдвигает фундаментальную задачу духовной герменевтики: при определенном отношении к чтению духовный текст и его читатель априори ставятся в определенные взаимоотношения друг с другом. 1ерменев- тическое исследование проблематизирует эту читательскую позицию. Вопросы задаются тексту, акту чтения и толкованию, и измеряются перспективы чтения. Порой нет необходимости в постановке этих вопросов, поскольку сам акт чтения становится проблематичным: тексты оказываются непонятными, перспективы чтения — слишком неестественными, значения не могут быть раскрыты или пережиты. Это и есть ситуации, в которых расцветает герменевтика. Когда важные тексты из прошлого становятся непонятными, люди обращаются к герменевтике. Стоики сделали Гомера приемлемым для

эллинистического мира с помощью аллегорической интерпретации. Раввины переводили Тору в направлении повседневной практики посредством ряда герменевтических правил. Христиане предложили мессианскую интерпретацию Ветхого Завета с помощью схемы исполнения обещания. Гуманисты основали свою интерпретацию классической античности на философии. Реформаторы толковали Библию в свете того принципа, что Писание само интерпретирует себя.

Первоначально число герменевтических систем было ограничено. Специальной герменевтики требовали только Библия и классические тексты. Однако с ростом независимости различных отраслей науки, начиная с XV века, количество специализированных герменевтических систем возросло: историческая наука, изучение законов, философия — все требовало собственной герменевтики. Соответственно, расширился также и объект. Тогда как вначале герменевтика ограничивалась текстами, к этому моменту она также включает поведение людей⁹⁴⁵, историю^[2036], природу^[2037], — практически все существующее, насколько люди видят в нем смысл и хотят усвоить этот смысл^[2038].

Начиная с XVIII века, в ответ на раздробление на специальные виды герменевтики возникла общая герменевтика. Мейер, будучи одним из первых таких ученых, написал Versuch einer allgemeinen Auslegungskunst (1756). Но именно Фридрих Шлейермахер поставил вопрос, касающийся возможности и условий понимания (Verstehen) как такового. Начиная со Шлейермахера, изучение герменевтики расширилось и углубилось, вызвав целый поток литературы^[2039].