Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

считается способным безошибочно выразить себя, предлагают обоснованность, которую иные рассматривают как критерий истины, а иные — как «замкнутость». В конце концов, разработка научного аргумента всегда сопровождается устранением: мы исключаем вещи, которые не укладываются в нашу позицию. Мы хотим сделать ход наших рассуждений неопровержимым целым. Это касается также и духовности^[2077]. «Обновление понимания и стиля часто сопровождается ниспровержением старого. Оно (обновление) легкомысленно хватает “со свалки” претензии, ниспровергающие старое… Люди украшают себя тщеславием, которое приводит к уничтожению того, что было отстранено. Одно тщеславие сменяется другим»^[2078]. Решающим во всем этом является понимание того, что само построение рассказа проходит избирательно, а следовательно, посредством частичного устранения. Изобилие материала систематизируется в рамках одной перспективы. Но в ходе процесса часть истины исключается, и наша собственная истина становится обособленной. Знание, которое отделяет себя от единичного и от разнообразия перспектив, дистанцируется — в той степени, в какой оно преуспевает в этом, — от настоящей истины и усиливает обособленность выбранной перспективы. Те, кто осознает эту динамику, в своей научной деятельности спонтанно связывают себя с такими ценностями, как скромность и уважение^[2079]. «Скромность! Никто из людей, включая практикующих философов, уже «4 не придерживается той точки зрения, исходя из которой, все конфликты неоспоримо разрешаются»^[2080]. Эпистемологическая область открывается и закрывается. Этим объясняется то, почему такие мыслители, как Кьеркегор, Бубер и Левинас оказались на границах эпистемологической области философии. Это касается также и тех ученых, которые пытаются выразить истину духовности. Они часто оказываются на границе уже существующих эпистемологических областей.

Логика предмета

В предыдущем разделе языку главным образом отводилась роль среды, с помощью которой могло быть выдвинуто требование истины. Однако точно такой же язык применяется также в утверждениях, в которых выражается положение дел. Здесь особую роль играет определение «точно такой же». Ибо требование аргументированности в особенности провозглашает, что данное утверждение, касающееся предмета, является истинным. Требование состоит в том, что что-то истинно с точки зрения самого предмета. И что условию «с точки зрения самого предмета» придается форма утверждения.

В конце концов, провозглашение (утверждение) постулирует, что конкретное (вербализированное) положение дел (совокупность фактов) истинно для данного конкретного случая. Однако каждое провозглашение является объяснением, формулированием вещей; оно дискурсивно. Предмет формулируется посредством языка. Требование истины заключается в том, чтобы отношения, постулированные в объяснении, полностью соответствовали отношениям, присутствующим в самом предмете. В этом причина того, почему западная метафизика находит истину в суждении — в суждении, понимаемом как утвердительный синтез. То, что истинно, — это не концепция или логическое соединение концепций (категориальный синтез), а суждение, в котором полагается набор фактов.

Противоречие между утверждением и положением дел является не статическим, а динамическим. Оно создается посредством рассуждений (дискурсивно). В точных и гуманитарных науках оно носит последовательно систематический разъясняющий характер. Слово «систематический» не следует понимать неправильно*⁹⁵. Порой под системой понимается поэтапное развитие из несомненной отправной точки (Декарт, Спиноза, Лейбниц). Иногда система рассматривается как способ раскрытия реальности через поэтапный процесс самопроизводства (Гегель, Маркс). Другие ограничивают систему способом деятельности: упорядочение вещей в соответствии с логически последовательными и заранее установленными критериями, процедурами и схемами (позитивизм). Мы понимаем «систему» как форму «сопоставления», способ деятельности, известный из сферы духовности. Понятие о «системе» происходит из греч. сюниэми (помещать вместе, быть помещенным вместе), точно так же, как лат. collatio происходит из confene (сводить вместе). Исходя из этого основного значения, человек приобретает несколько вариантов выбора: можно произвольно собирать и сочетать данные, приспосабливать вновь появляющиеся данные к уже существующему порядку, разрабатывать порядок диалога с отличающимися данными, объединять данные в замкнутую систему, обнаруживать логичность в данном положении дел, и так далее^[2081]. Мы понимаем слово «систематический» как относящееся к акту методологического объяснения логики предмета посредством набора продуманных утверждений.