Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Чтобы глубже понять духовность милосердия, вникнем теперь в парадигму ухода за немощными людьми. Мы рассмотрим ее с двух точек зрения: с точки зрения больного и с точки зрения ухаживающего за ним. Между тем и другим мы поместим притчу о милосердном самарянине, в которой парадигматически изображено движение милосердия.

Больной КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА

Заболевая, человек делается уязвимым. Ему грозит опасность, что окружение станет агрессивным. Часто это происходит незаметно. Больной напоминает нам о нашей собственной слабости, о нашей собственной смерти. Мы сопротивляемся этому. Мы изолируем больного в специальном заведении или изгоняем его в одиночество. Кроме того, больной — это искушение для дурных людей воспользоваться его уязвимым положением: ведь больной не в состоянии защитить себя. Этой тенденции противостоит милосердие.

Безусловная защита

Иногда больной человек вызывает массовую враждебность (Пс 68:5), против него шепотом сговариваются и делают из него табу (Пс 30:14; 34:15): «Все ненавидящие меня шепчут между собою против меня, замышляют на меня зло: “слово велиала пришло на него; он слег; не встать ему более”» (Пс 40:8–9). О больном злословят, обвиняют его в служении идолам или в одержимости злыми духами (Пс 30:7). В случае тяжелой болезни пытаются завладеть его добром: «Делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий» (Пс 21:19). Милосердие выступает против подобной эксплуатации. Сущий сам защищает больных людей, унижаемых и эксплуатируемых: «Ты укрываешь их под покровом лица Твоего от мятежей людских, скрываешь их под сенью от пререкания языков» (Пс 30:21).

Милосердие противостоит не только грубому насилию, но и более утонченным формам дискриминации. Оно борется с тенденцией избирательности в отношении больных. Болезни некоторых людей мы рассматриваем как несправедливость. Это часто относится к нашим друзьям, родным, людям того же положения или расы, что и мы, людям той же профессии, что и наша. В отношении иных людей болезнь представляется нам справедливой участью: это касается наркоманов, проституток, приверженных к героину, тех, кто ищет прибежища, и преступников. Нам кажется, что они заслуживают болезни и что забота о них — пустая трата времени.

Милосердие противостоит подобной дискриминации. Иисус исцелил слугу римского сотника (Лк 7:1-10), а также дочь сирофиникиянки (Мк 7:24–30).

Всем своим поведением Иисус показывает, что Он не скован рамками своего семейного круга, умонастроений своей деревни или народных чувств. В ходе истории христианская забота о больных старалась следовать примеру самого Иисуса^[371]. В ранней церкви о больных заботились диаконы и диа- кониссы — не только в своей общине веры, но и за ее пределами. Святая Елена основывала больницы для пожилых людей. Во всех средневековых монастырях имелись приюты для бедных, больных и странников. Больницы крестоносцев были открыты для мусульман, евреев и христиан. Венсан де Поль подчеркивал, что все больные люди без всяких различий имеют право на уход: «Дочь Милосердия всегда пребывает среди людей. Ваше призвание — помогать всем людям без различия, мужчинам, женщинам, детям и вообще всем беднякам, которые в вас нуждаются, как вы и делаете это всегда по благодати Божьей»^[372]. В XIX столетии мы видим возрождение винцентианского духа в монашеских конгрегациях, посвящающих себя уходу за больными. То же самое мы видим и в протестантских общинах. Первой целью Society of Protestant Sisters of Charity (Общества протестантских сестер милосердия [позднее — Institution of Nursing Sisters / Институции сестер-сиделок]) был домашний уход за людьми, принадлежащими ко всем классам общества.

Точный диагноз

Когда людей поражает болезнь, у них сразу возникают вопросы: «кто станет за меня»? (Пс 93:16); «увы мне!» (Плач 1:2); «для чего Ты оставил меня?» (Пс 21:1); «где же после этого надежда моя?» (Иов 17:15); «доколе мне слагать… скорбь в сердце моем?» (Пс 12:3)^[373]. Из этих вопросов складывается многосторонняя картина болезни. Иногда болезнь есть что-то, что люди сами на себя навлекают; иногда люди вредят друг другу; иногда их постигают природные катаклизмы; иногда сам Бог вводит человека в состояние кризиса. Эта многосторонняя картина равно присутствует и в сознании тех, кто заботится о больных^[374]. Они тоже вопрошают (обычно про себя, в уме): почему именно этот ребенок поражен этой болезнью? Причем тут Бог? Это редукция, когда из всего клубка неразрешимых вопросов, с помощью которых нужно выяснить причину болезни, мы выбираем лишь вопрос «почему?». Согрешил ли он сам? Или согрешили его родители? Или это длань Божья? Или несчастный случай? Или естественный процесс? Или удар судьбы? Или болезнь существует лишь в воображении самого больного? Или она — результат неблагоприятной среды? Примитивно-религиозное чувство однозначно видит причину болезни в совершенном грехе. Примитивно-медицинский ум сводит болезнь к ме- дико-биологическим причинам.