Духовность Общества Иисуса

Еще в 1539 г. Франциско де Эстрада написал Игнатию из Сиенны, где проповедовал, с просьбой «прислать ему непременно правила discretione spirituum и для искушений вкупе со всеми прочими правилами Упражнений». Вскоре после этого он возвращается к своей просьбе: «В другом письме я просил прислать мне правила для 1, 2 и 3 недели Упражнений и другие, новые, вещи, если нечто прибавилось»[234]. Следует ли видеть в этих последних правилах наброски директории по преподаванию Упражнений[235]? В это время, примерно за десять лет до утверждения и печати книги, мне кажется это маловероятным. Я бы скорее увидел здесь указание на то, то в это время сам текст Упражнений считался еще неоконченным, а потому его можно было снабжать любопытными дополнениями.

Последние могли тогда, вероятно, касаться только пунктов относительно второстепенных. Однако нужно признать, что мы не располагаем никакими указаниями на то, когда некоторые, даже очень важные, части (как то размышление «О трех мужах» или рассуждение «О трех степенях смирения») вошли в состав Упражнений, и об их принадлежности первоначальному ядру. В сущности, априорное утверждение, будто все части, составляющие суть книги, восходят к Манресе, требует исключительно непростого и тонкого подхода: значение этой «сути» будет разным в зависимости от того, какое представление мы составим себе о главной цели Упражнений. И, что самое главное, мы не можем предполагать без дополнительных доказательств, что ранние свидетели, утверждающие манресское происхождение этой сути, понимали ее также, как понимаем ее мы после трех столетий применения Упражнений. Тем самым, приходится довольствоваться одними лишь достоверными фактами: первые и главные истоки Упражнений лежат в опыте, обретенном в Манресе; с тех пор существует корпус письменных документов, которые святой применяет в своем апостольском труде; эти документы включали, по меньшей мере, основу первой недели, размышление «О Царе небесном» и «О двух хоругвях», созерцание тайн жизни Иисуса, заметки о выборе жизненного положения, способы совершения молитвы, принципы различения духов… Представляется, что ничего большего с уверенностью утверждать невозможно, хотя остается вполне вероятным, что и другие части – какие, неизвестно – уже существовали в то время, по меньшей мере, в состоянии набросков.

Основная цель Упражнений

Как мы только что вспомнили, вопрос сути Упражнений тесно связан с вопросом, к которому мы должны обратиться теперь, – с вопросом их цели. Не той цели, которую мы можем приписать им сами, и не той, которая сделала возможным их законное и плодотворное применение в дальнейшем, но той, которую видел в них сам Игнатий, когда писал и преподавал их. Каково было в его понимании основное назначение Упражнений; какой главный плод следовало из них извлечь? Это вопрос величайшей важности, поскольку все те, кто изучал эту книгу более или менее пристально, единодушно видят ее основную заслугу в том, что она образует органичное целое, прекрасно отвечающее поставленной цели. Они признают, что ее действенность, поверенная опытом, куда меньше обусловлена ценностью каждого из упражнений, взятых в отдельности, чем их взаимосвязью, а также их совокупным воздействием на душу упражняющегося.

Однако нужно признать, что ответы на этот вопрос не вполне одинаковы даже у самых верных последователей св. Игнатия, даже у тех, кто отвечал на него в самом недавнем прошлом. Я процитирую только двух из них, ярких представителей двух основных тенденций.

В 1920 г. о. Леонс де Гранмезон писал[236]: «Духовные упражнения затрагивают, прежде всего, конкретный, строго определенный, случай. Их цель в том, чтобы привести человека, еще свободного распоряжаться своей жизнью и очень щедро одаренного способностью к апостольству, в такое состояние, чтобы он мог ясно различить божественный призыв и великодушно ему последовать… Цель Упражнений в том, чтобы, непрестанно оберегая будущего апостола от иллюзий, надежной дорогой направить его к той свободе души, к тому освобождению от беспорядочных страстей, к той чистоте сердца, к той покорности благодати, которые являются идеальными условиями для верного “выбора”, для “поиска и обретения воли Божией относительно устройства своей жизни [которое еще предстоит определить, когда начинаются Упражнения]”. Такова мысль Игнатия, и только эта точка зрения справедлива по отношению к замыслу Игнатия. Только она позволяет постигнуть его общее устройство и объясняет, почему в нем присутствует одно и отсутствует другое, почему автор что-то в него включил, а что-то не пожелал и даже не подумал включить. Пользоваться Упражнениями, чтобы улучшить свою жизнь при уже познанном и избранном призвании… не значит противоречить намерениям автора. Но это значит отходить от первоначального замысла его труда».