Духовные беседы

Меня поразило, что Иоанн Богослов, описывая Тайную Вечерю Христа, говорит, как Господь дал заповедь новую апостолам: «Да любите друг друга» (Ин. 13:34). И для каждого из нас монашеская жизнь прежде всего должна поставить своей целью жить братство наше как единого человека. Из-за этого общежительная форма монашества особенно удобна для постижения и для достижения этой цели. Хотя в моей личной жизни семь лет в пещере как отшельник были даром Божиим и благоприятным временем для молитвы за все человечество, всего Человека.

Господь дал Адаму заповедь: «А от древа сего познания добра и зла не ешьте, потому что умрете смертию» (Быт. 2:17), и чрез пребывание в заповеди ему была обетована вечная жизнь. Он был поставлен во главу Рая, чтобы ведать и участвовать в устроении его. Но вот он пал страшным падением, которое до сих пор поражает весь мир. И если мы хотим спасения нашего, то, конечно, нужно действительно положить основанием нашей монашеской жизни молитву за всего человека. Но начинается эта молитва с маленького опыта — с маленького общежития в несколько человек. И потом, когда это достигнуто, вдруг пред нами раскрывается великое море любви Христовой. Общежительная жизнь важнее, чем пустынническая. Но и своевременная пустынническая жизнь может быть действительно даром благодати Божией. Живя в пустыне, человек может молиться о всем человечестве. Расширяется его ум, и он от времени переходит к вечности, от пределов всякого рода к беспредельности Божественной. В пустыне драгоценно то, что вечность становится ощутимою и как бы заставляющею забыть время. У меня лично появилась странная мысль по отношению к вечности: если бы не было вечности, времени тоже не было бы. И Бог, пребывающий в вечности, сотворил мир так, что форма бытия этого мира связана со временем, с переменами: подъемы, падения, любовь и обратная ей ненависть, — всё проходит человек. И чем дальше углубляется он в покаянии за свои грехи и за свои страсти, тем глубже он постигает покаяние Адамово, о чем прекрасно говорит Силуан.

Но как передать эту жизнь? — Слова не действуют, пример не учит, потому что его не видят. И как пробудить в сердцах ваших сознание вечности Божественной, когда все изменяется? — Наш отец плакал в молитве за все человечество больше, чем за самого себя. Когда он каялся в своих грехах, то постепенно, проникая в сущность греха и падения Адама вообще, он становился носителем космического сознания. Силуан, который был одарен как поэт, говорил, что когда плакал Адам, то вся пустыня мира слушала его в великом молчании. Так и Серафим Саровский, когда «кричал» к Богу о себе только: «Милостив буди мне, грешному», постепенно становился, действительно, Адамом. Так молитва Серафима Саровского из личной стала космической, действуя до сих пор, и он мог предсказать, что будет «Пасха» в России в таком-то году, когда обретутся его мощи. Каждый раз, когда какой-нибудь человек хочет носить имя «Серафим», это событие происходит в пределах души воспринимающего имя. Но оно связано с тем фактом, что молитва Серафима Саровского стала по характеру своему космической. Так же и от отца нашего Силуана мы научаемся постепенно покаянию, которое возведет нас в то же самое состояние, когда мы, каждый из нас, становимся Адамом.

Когда входит душа наша в Божественную сферу жизни, то, конечно, человек реальнее ощущает вечность, чем время. И тогда многие слова евангельские становятся «нашими», то есть выражающими наше состояние. Нам нужно воспринять слово Христа так, чтобы оно стало нашим словом. И даже такие страшные выражения, как «небо и земля прейдут, но словеса Мои не прейдут»: по телу я умираю, но что есть мое тело? — земля, от которой я взят и куда опять пойду. «Небо и земля прейдут», то есть космическое бытие не есть вечное бытие.