Духовные основы китайской культуры

Таким образом, в традиционной китайской культуре обозначились две особенности: во-первых, возвеличивание монархической власти и образования с ослаблением веры в неограниченную власть божественных сил. Сакрально-религиозные концепции в чистом виде оказались довольно скудными. Во-вторых, прославление светлого, правильного Пути-дао с ограничением материальных желаний. Концепция самосовершенствования личности глубоко укоренилась в сердцах людей. Гуманитарный дух традиционной китайской культуры содержал в себе рациональные зерна современного мышления, препятствовавшие сакрализации божеств в верхах и формированию слепой веры в низах.

II

Подобный гуманитарный дух традиционной китайской культуры обнаруживает свои зачатки в примитивной культуре глубокой древности. «Совпадающее единство Неба и человека» часто рассматривается как одна из важнейших черт китайской культуры, а если проследить ее истоки, то окажется, что она, возможно, связана с поклонением природе (Небу и Земле) в первобытной культуре Китая – определением Неба как прародителя всего сущего, а также культом предков, при котором праотцы становились божествами, присматривающими за живущими потомками (это тоже Небо из представления о небесном предопределении), и другими концепциями. Из этого следует, что значение «Неба» в рамках «совпадающего единства Неба и человека» подразумевает как естественное небо, так и Небо, определяющее судьбу (предки-божества). Впоследствии Небо, включающее в себя законы природы, о котором говорили неоконфуцианцы в эпоху Сун, стало воплощением всего естественного и судьбоносного.

Ключевым моментом в «совпадающем единстве» человека с Небом является «следование естественности». В данном случае понятие «естественность» не только включает в себя «природу», но также указывает на ее «натуральные» законы и состояние. Общеизвестным является тот факт, что в даосских идеях прослеживается акцент на поддержании естественности. Например, в трактате Лао-цзы «Дао дэ цзин» по этому поводу четко сказано: «Он следует естественности вещей и не осмеливается [самовольно] действовать» («Дао дэ цзин», чжан 64)[138].

Именно из-за этой фразы в трактате «Дао дэ цзин» даосские идеи о естественном невоздействии долгое время рассматривались как состояние абсолютной пассивности, отстраненного ожидания. В действительности постулат даосизма о поддержании естественности и нежелания действия (невоздействия) содержит в себе позитивно-рациональное зерно, что нашло планомерное развитие в творениях более поздних даосских авторов. Например, в трактате «Хуайнаньцзы» содержится позитивно-рациональное объяснение присущих даосизму идей невоздействия:

Подобный глыбе, он [мудрец] хранит естественность; опирается на благо и воплощает правоту («Хуайнань-цзы», «Чжу шу сюнь» – «Искусство владычествовать»)[139];

То, что называю «недеянием», означает не опережать хода вещей; то, что называю «всему причастен», означает следовать ходу вещей; то, что называю «не управляет», означает не мешать естественному движению; то, что называю «все содержится в порядке», означает соблюдать взаимное соответствие вещей («Хуайнань-цзы», «Юань дао сюнь» – «Об изначальном Пути-дао»)[140];

То, что я называю недеянием, это когда своекорыстию нет доступа к общему дао, когда страсти и вожделения не могут вмешиваться в правильный порядок вещей. Если дела ведутся, следуя закону [внутренней соотнесенности], если правление осуществляется сообразно имеющимся возможностям, то включаются природные силы, и тут уж никакие хитросплетения не помогут. Дела успешно завершаются, но никто не выставляет их напоказ, подвиг явлен, но слава молчит. О таком не скажешь: «ощущает, но не откликается, чувствует напор, но не действует» («Хуайнанъцзы», «Сю у сюнь» – «О долге службы»)[141].