Духовный мир преподобного Исаака Сирина

Именно с текста западной редакции на рубеже VIII и IX веков Авраамием и Патрикием, монахами Лавры Святого Саввы Освященного в Палестине, был сделан греческий перевод сочинений Исаака[75]. Благодаря этому переводу христианский мир узнал о преподобном Исааке, потому что именно с него были впоследствии сделаны переводы преподобного Исаака на грузинский, славянский и латинский языки; а с латинского — на португальский, испанский, каталанский, французский и итальянский.

Насколько точен греческий перевод по сравнению с сирийским оригиналом и в чем основные отличия между этим переводом и сирийским текстом писаний преподобного Исаака?

Прежде чем ответить на этот вопрос, приведем отзыв святителя Филарета Московского о греческом переводе творений преподобного Исаака: «Вероятно, переводчик был не из ученых, т. е. не знал грамматических правил, и потому мешал слова и вместо должного выражения ставил неправильные и темные слова, да и от переписчиков, может быть, вкрались ошибки и невероятности»[76]. Приведем также отзыв протоиерея Георгия Флоровского: «Этот перевод часто неточен… В сирийском тексте меньше порядка, больше непосредственности»[77]. Добавим от себя: в сирийском оригинале больше ясности, хотя и в нем немало мест, которые можно понимать, а следовательно и переводить по — разному. Сравнивая греческий перевод таких мест с оригиналом, невозможно не заметить, что во многих случаях переводчик, не до конца поняв мысль святого Исаака, передал слова, но не сумел передать смысл.

Разница между сирийским оригиналом творений преподобного Исаака и их греческим переводом касается также состава и порядка Слов. Прежде всего, как справедливо отмечает архиепископ Филарет (Гумилевский), «в греческом переводе известна менее чем половина творений святого Исаака»[78], поскольку на греческий язык вообще не был переведен 2–й том его творений. Впрочем, и из оригинальных 82–х Слов 1–го тома в греческий перевод не вошли четырнадцать Слов, а именно Слова 19, 20, 21, 23, 24, 26, 29, 31, 49, 54, 56, 71, 75, 76 по изданию Беджана[79]. Большинство из этих Слов на русский язык никогда не переводилось, за исключением Слова 76–го, переведенного С. С. Аверинцевым[80], Слова 54–го, переведенного нами[81], и Слов 19, 20 и 21, также переведенных нами[82].

С другой стороны, в греческий перевод вошли несколько Слов, не принадлежащих перу святого Исаака, а именно Слова 43, 2, 7 и 29, соответствующие Словам 8, 68, 9 и 20 русского перевода «Слов подвижнических». В сирийском корпусе творений преподобного Исаака Сирина этих Слов нет. Зато они имеются в корпусе творений другого сирийского мистического писателя, жившего в VIII веке — Иоанна Дальятского, причем рукописная традиция единогласно атрибутирует их именно этому автору[83]. Слово 9–е русского перевода «Слов подвижнических» преподобного Исаака[84] представляет собой не что иное, как Письмо 18–е Иоанна Дальятского[85]. Остальные три Слова принадлежат к собранию Бесед Иоанна Дальятского, текст которых пока не опубликован[86]: Слово 8–е русского перевода («О хранении и блюдении себя от людей расслабленных и нерадивых…»[87]) является Беседой 1–й; Слово 68–е («Об отречении от мира и о воздержании от вольного обращения с людьми»[88]) — Беседой 18–й; Слово 20–е («Ежедневное напоминание о том, что всего нужнее…»[89]) — Беседой 20–й из собрания Бесед Иоанна Дальятского. О том, что не все Слова, вошедшие в греческий перевод «Слов подвижнических» преподобного Исаака Сирина, в действительности принадлежат ему, было известно давно. Первый издатель греческого текста ученый иеромонах Никифор Феотокис (впоследствии ставший архиепископом Астраханским) в предисловии к своему изданию, увидевшему свет в 1770 году, писал:

О Словах[преподобного Исаака] нужно знать, что два из них, а именно второе и восьмое, не являются творениями нашего Исаака, как показывает Ассемани[90], но первое из них является двадцатым, а второе — восьмым Словом Иоанна Саввы, который был монахом в Ниневии, процветал в середине шестого века… в обители, называемой Дилаитской[91], на другом берегу Тигра[92].

Хотя эта информация весьма неточна[93], она свидетельствует о том, что уже в XVIII столетии издатели греческого текста знали о наличии в нем произведений, принадлежавших не Исааку Сирину, а Иоанну Дальятскому.