Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Дуня ждала пятницы – дня встречи с Илюшей. Утром он возвращался из Питера, сказал по телефону, что соскучился, и она ждала. Ждала с волнением. Ей нужно было понять: у них все в порядке или нет.

В голове сразу пронеслось: купить новое платье, сходить в парикмахерскую, обновить маникюр. А значит, в четверг придется потрудиться дольше обычного. И Дуня взяла работу на дом. Она приступала к разработке дизайна интерьера для дочки политика. Вставив флешку в компьютер, щелкнула мышкой и по ошибке загрузила не тот файл. Вместо черновых очертаний внутреннего дворика открылось фото окна шацкого гостиничного ресторана. Причем неотредактированное фото, которое давно надо было удалить. Что, собственно, Дуня и собралась сделать, но в последний момент застыла. Она впервые обратила внимание на двух мужчин. Один из них был… Благородовым! Сначала Дуняша не поверила собственным глазам. Начала судорожно искать его где-то сохраненный портрет. Нашла с трудом, потому что он оказался в личных фото. Но все же нашла. И сверила. По телу пробежал холодок.

Надо же, она, оказывается, сидела с ним в одном зале ресторана. Что Благородов там делал? И кто тот мужчина, который тоже показался ей смутно знакомым? Эти усы гусарские… Дуня их где-то видела недавно… где? Что-то такое… по телевизору? Она полезла в интернет. Задавать поиск по мужчине с усами и программам телепередач. Казалось, это безнадежно. Дуня просидела час и почти потеряла надежду. Но вдруг промелькнуло оно. Лицо. Кто это?

Еще через четверть часа Дуня сварила кофе. Хотелось курить. Она не курила, даже не пробовала, но почему-то сейчас очень хотелось.

«Там такие люди… несмешные… не лезь. И Ваньку не впутывай».

Что же делать? Как признаться, что все слышала? Как вмешаться в не свое? Туда, куда не просят? Как объяснить? Оправдаться?

«Там… не очень хороший бизнес, Дуня. Если тебе недостаточно ресторана и дома дочки политика, я найду для тебя клиентов. Но не связывайся с теми, с кем имеет дело Благородов».

Хороший совет. Правильный. Она ничего не слышала, ничего не знает и на километр не приблизится к тому, кто связан с Благородовым и тем усатым мужиком. Вот сейчас допьет кофе и сядет за набросок внутреннего дворика. А завтра приедет Илюша…

На мыслях об Илюше гудки в трубке сменил голос Тобольцева:

– Привет, Дульсинея.

– Ваня, – в горле пересохло, – ты можешь прямо сейчас приехать ко мне домой?

* * *

А дни пролетали, как станции метро. Яркий свет, шум дверей, люди туда-сюда, и снова темнота, ночь. А потом снова свет, снова автоматический голос и лязг дверей. Следующий день.

Но почти каждый вечер повторялся ритуал.

* * *

«Ну как дела с Тином?»

«Все в порядке, основные вопросы проговорили. Спасибо тебе за помощь и поддержку».

* * *

«Как твой конкурс красоты?»

«Он не мой и, слава богу, кончился».

* * *

«Как там яблони?»

«Растут. Все прижились».

* * *

«Я под сегодняшней грозой вымок до последней нитки. На носках. В кроссовках».

«Сочувствую. Это я виновата – машину вчера помыла».

* * *

А в один из вечеров все-таки решился.

«А я сегодня прикупил кое-что интересное».

«Новую камеру? Большую карту памяти? Суперпрограмму для обработки кадров? Или книгу „Сто рецептов тортов“?»

«Все вместе, кроме тортов. И несколько десятков квадратных метров в придачу. Лови фото».

Не дав себе ни секунды на сомнения, отправил ссылку на профиль в инстаграме. Пауза. Снова пауза. Длинная.

«Ты шутишь?»

Нет. Я хвастаюсь. Но мне не стыдно.

«Документы, подтверждающие право собственности, сейчас на регистрации, придется верить на слово. Поверишь?»

«Не знаю, не знаю… Поклянись своей дырявой кроссовкой!»

«Я их выкинул! Приходи в гости, на фотосессию – увидишь все сама».

Слова привычно складывались в привычную перепалку. Но сердце екало, пока ждал ответа. Когда? И скажет ли?