Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

– А я и не разбираюсь, – ответила она, – так, знаю… ну, пожалуй, чуть больше необходимого. Нравится. Вот на уровне «нравится – не нравится» и строится все мое восприятие классической музыки.

Они тронулись с места, Илья слегка улыбался.

– И этот мальчик не понравился?

– Почему же, понравился. Хороший мальчик. Настоящий отличник. И я действительно получила удовольствие. Особенно от Шопена. И будущее у него хорошее. Видел, сколько прессы? Я уж про само место проведения концерта молчу. Хорошо за парня взялись, квалифицированно, вылепят звезду.

– Грамотный продюсер, – пожал плечами ее собеседник.

– Вот именно, грамотный продюсер. Понимаешь? Есть отличники, а есть гении. Он просто отличник с хорошим продюсером, но, увы, не гений.

– Дуня, ты идеалистка. Конечно, за спиной пацана стоят и деньги, и раскрутка, и целый бизнес-план.

– Вот это-то и портит все впечатление. Слишком уж выпирал бизнес-проект, заслонял собой искусство. А что думаешь ты?

– То же самое. С той лишь разницей, что бизнес-проекты принимаю как должное. В конце концов, и Леонардо да Винчи всего лишь писал на заказ.

– Согласна, – вздохнула Дуняша.

Они возвращались в Москву, и Дуня думала о том, что концерт, без сомнения, был хорош, и специалисты смогут даже разобрать авторские произведения дарования на составляющие и, вполне возможно, похвалить за отдельные музыкальные решения. Только вот завтра она проснется и уже не вспомнит обо всем этом. В памяти останется только галочка «я была на концерте», а хотелось… Хотелось остаться под впечатлением еще дня на два-три, возвращаться в мыслях к различным моментам прошедшего вечера, перерыть Ютуб, в конце концов, чтобы услышать вновь, вкусить, хоть так, но задержать мгновенье, а потом в восторге рассказать о нем Кате и маме или… или даже Паше! Он точно поймет.

– Илюш, – Дуня нарушила молчание, – у тебя нет знакомого юриста?

– Есть, – ответил он, не отрывая взгляда от дороги, – у тебя что-то случилось?

– Не у меня, а у Паши. Я хочу ему помочь. Там и надо-то всего – составить договор, в котором прописать график встреч отца с ребенком… Ну и денежные вопросы, а также ответственность сторон.

Илья внимательно выслушал Дуню, а потом поинтересовался:

– А почему Паша сам не найдет себе юриста, если это ему так необходимо?

– Ну… ты же видел Пашу. Он – художник и абсолютно не приспособлен для решения житейских проблем. Он… он талантливый, умный, добрый, но… не на земле двумя ногами.

– А ты у нас добрая самаритянка?

– А разве это так уж плохо?

Илюша вздохнул и притормозил на светофоре. Они въезжали в столицу.

– Пойми, ты не можешь постоянно делать все за всех. И твоему Паше рано или поздно придется взрослеть, вне зависимости, стоит он на земле двумя ногами, или одной, или полностью витает в облаках. Это его проблемы, и решить он их должен сам. Мужик он, в конце концов, или нет?

– Но… там ребенок… Понимаешь? Паша очень любит сына, и сын тянется к отцу.

– Вот пусть Паша и сделает хоть что-нибудь. На правах отца. Раз так любит.

– Ты жесток.

– Нет, Дуня, не жесток, – светофор переключился, и они снова тронулись в путь. – Просто жизнь сама по себе довольно жесткая вещь, и надо принимать ее правила. У меня есть знакомые юристы, высококлассные знакомые юристы, позвонить любому из них – не проблема. Только за свои услуги эти люди берут очень дорого. У твоего Паши точно нет таких денег.

– А… а если по дружбе? Если вот… ну…

– Дуня, ты как маленькая, честное слово. Это же бизнес. Ты же сама ведешь свое дело. Дружбу и бизнес следует разделять, разве не так? Конечно, я могу попросить, и, вполне вероятно, мне пойдут навстречу, но это означает лишь то, что однажды попросят об ответной услуге. И, возможно, немалой. Просто из-за проходного договора для твоего Паши.

– Ясно. А… если бы юрист потребовался мне? Хороший, грамотный? Если бы проблема была у меня?

Илья пожал плечами:

– Он бы у тебя был.

– А… если бы я его не потянула?

– Давай закончим этот разговор. У тебя бы был юрист. И точка. Все другие вопросы решал бы я.

И в машине снова воцарилась тишина. Нет, напряжения не было, и Дуня прекрасно понимала, о чем он говорит. В мире Ильи одолжений не делали, и он прав… Но… не могла она смириться с отсутствием бескорыстия в жизни. Почему, почему, если есть возможность, не помочь другому человеку? Просто так? Дуняша не могла и не хотела жить по таким законам. И, приняв объяснения Ильи, решила не отказываться от своей идеи найти юриста.

Они ехали по ночному проспекту, Москва, светившаяся вывесками и окнами домов, была красива. Дуня очень любила вечернюю и ночную Москву, поэтому просто откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.

– Не обижайся, – сказал вдруг Илья.

– Я не обижаюсь.

– Совсем? – уточнил он.

– Совсем, – ответила Дуняша и улыбнулась, почувствовав, как его теплая ладонь коснулась ее плеча в примирительном жесте, – но ты – зануда.

Он хмыкнул.

– Кому-то приходится, потому что не только Паша, кажется, стоит одной ногой на земле.

До дома добрались быстро. Илья открыл дверь квартиры, пропуская Дуню, и почти сразу же, не дав ей разуться, обнял и прижал к себе.