Dum spiro, spero (СИ)

Снимаю с плеча лук и заряжаю его. На несколько секунд замираю, присматриваясь и прислушиваясь. Замечаю в кустах белые уши, отвожу плечо назад, запуская стрелу, не уверенная в том, что я попаду. Из кустов никто все же не выбегает. Подхожу ближе, на чистом автомате насвистывая мелодию для Финника, приседаю на корточки, готовясь достать кролика и… Замираю, по-прежнему раздвинув ветки руками. На меня смотрят мертвые глаза какого-то непонятного существа, немного смахивающего на скунса. Беру его в руки, отмечая, что у него мягкий и теплый мех. Может быть, Финник знает, что это за мясо?

Готовясь свежевать животное, я замечаю двух грусят на ветке, успеваю пристрелить обоих. Быстро избавляю тушки от перьев, шкуры и внутренностей, вновь свищу четыре нотки и устремляюсь назад, в наш с Финником лагерь. Осторожно раскладываю мясо на клеенке, собираю хворост под деревьями, растущими близко к поляне. Развожу небольшой костерок, надеясь, что дым не будет слишком заметен в серых тучах, начавших собираться на небе.

Руки ловко перебирают ветки, которые можно подкинуть в огонь, когда я вдруг замираю с одной единственной мыслью в голове. Его нет. Слишком долго нет. Даже свиста не слышно около пятнадцати минут. Потрясенная собственным открытием, я вскакиваю на ноги и свищу заветные нотки. Сойки-пересмешницы тут же подхватывают мелодию, эхом разнося ее в разные концы леса. Минуты, которые я жду, кажутся мне вечностью. Мне снова становится страшно.

Без особой надежды на ответ повторяю мелодию. Господи, где он? Я осматриваюсь и негромко зову его по имени. Обхватываю себя руками, пытаясь справиться с приступом паники. Ты же не должна медлить. Давай же… У меня слишком заторможенная реакция в подобных ситуациях. Все хорошо. Китнисс, давай.

Хватаюсь за единственную разумную мысль в путанном сознании, как утопающий за соломинку. Практически бегом бросаюсь в ту сторону, куда он ушел. Петляя между деревьями, как заяц, я с удивлением обнаруживаю у себя в руках лук, а за спиной – колчан со стрелами. Однако, рюкзака нет, значит, я чисто на автомате бросила все вещи у костра. Поздравляю, Эвердин. Ты – клиническая дура. Не дай Бог кто-то на них наткнется.

Господи, нашла о чем думать! Я вновь отвлекаюсь на свои мысли, налетая на кого-то, выходящего из-за дерева. Мы оба летим на землю, хватаясь за свое оружие. Я резко поднимаю голову, стараясь собрать трех одинаковых парней вокруг меня в одного.

- Финник, - сердито произношу я, наконец, вставая на ноги. – Финник, - повторяю я, крепко обнимая его.

- Китнисс? – удивленно переспрашивает он, тоже обвивая меня руками.

- Ты напугал меня… Господи, как же ты напугал меня.

- Там шумела вода, я не слышал, как ты звала меня. Прости, я не хотел так беспокоить тебя. Пожалуйста, прости.

Я молчу, сильнее упираясь лбом ему в грудь. На глазах почему-то появляются слезы. Меня трясет то ли от ярости и злости, то ли от обиды и отчаяния. Не слышал он! Господи, как я испугалась! Я не понимаю, почему мне вдруг стало так страшно за него. Ведь пушка не выстрелила.

Я резко отступаю назад, вспоминая о том, что оставила вещи у костра. Финник покорно идет за мной, не задавая лишних вопросов. К счастью, мои опасения не оправдались, и я не спалила половину леса своим костром. А вот мясо успело даже чуть-чуть пережариться. Финник потрошит пойманную им рыбу, нанизывает ее на палку и устраивает над огнем. Солнце уже близко к горизонту. Скоро начнется гимн, и мы узнаем, кто сегодня умер.

Я жую свою ножку, слушая рассказ Финника о том, как он в первый раз вышел в море. Кажется, он всеми силами старается загладить свою вину передо мной и отвлекает от моих грустных мыслей. Его рассказ прерывает знакомая мелодия гимна. Финник замолкает, не договорив до конца слово, поднимает голову и смотрит на небо.

Мужчина из Второго, старик из пятого, мужчина из десятого. Нас двенадцать. Мы доедаем наш ужин, заливаем костер и убираем остатки еды в рюкзак. На мое предложение забраться на ночлег на дерево, Финник недовольно морщится, но соглашается с доводом, что так и он, и я сможем выспаться. Я нахожу достаточно крепкую сосну с раскидистыми ветками, на которой мы сможем заночевать.

Забираясь на дерево, даю Финнику советы о том, куда следует ставить ногу. Он засовывает свою гордость в дальний ящик и беспрекословно выполняет мои приказы. Итог: мы оба на сосне достаточно удачно сидим, нас не видно снизу, камерам тоже не шибко удобно. Мы сидим на соседних ветках. Нас отделяет только ствол. Вытаскиваем наши спальные мешки. Финник по моему совету привязывается веревкой к ветке. Я поступаю так же.

Засыпая, он вдруг хватает меня за руку, чтобы точно не потерять связь с внешним миром. Я ободряюще сжимаю холодные пальцы с грубой кожей. Как только он засыпает, его хватка ослабевает, но он все еще держит мою кисть.

Меня тоже начинает клонить ко сну, я закрываю глаза, по-прежнему не отпуская руки Финика. Сейчас он – единственная ниточка, точка опоры, которая не дает упасть. Я слишком запуталась, я не знаю, где правда, а где вымысел, навязанный мне Капитолием. Я устала.