Дума о Севастополе

И вот 9 мая. День нашей общей Победы. А для севастопольцев это двойной праздник. Это еще годовщина освобождения города. В 8 утра на площади перед Домом офицеров собираются фронтовики. На этот раз их пришло сюда около шести тысяч. Не так уж мало. Впрочем, увы, и не очень-то много… В общей сложности полдивизии от целого фронта. Ну и пусть, ничего! Поседевшие головы гордо вскинуты вверх, на каждой груди от плеча до плеча горят, пылают и звенят фронтовые ордена и медали. С боевыми, видавшими виды и опаленными в сражениях знаменами они строятся по армиям, дивизиям и полкам. И пусть нынче в «армии» вместо пятидесяти тысяч всего только две тысячи человек, а в «полку» полтораста или того меньше, — внушительность и торжественность шествия все равно те же. Звучит музыка марша. Построившись в колонны, фронтовики шагают вперед. Их ровно шесть тысяч. Они идут на площадь Нахимова, где состоится торжественный митинг.

Предвижу несколько удивленные вопросы: «Шествия ветеранов? Митинг? Это все, конечно, хорошо, превосходно. Но что же тут необычного? В общем-то, вполне знакомые вещи».

Подождите, друзья мои, не торопитесь, и вы поймете меня до конца. Замерли на площади Нахимова колонны фронтовиков. С трибуны через мощные усилители гремят над просторами площади и примыкающих улиц взволнованные и горячие речи. Выступают маршалы, адмиралы, солдаты, партийные работники, рабочие и студенты.

И вот наступает самая торжественная минута: Минута молчания в память о тех, кто погиб, кто отдал свою жизнь за этот мирный день, за бездонное синее небо, за красоту, за цветы… Все, кто стоит на трибуне, на площади, на бульварах, на проспектах и улицах, короче говоря, весь город опускается на одно колено. Над головами плывет траурная мелодия. У многих в глазах стоят слезы. В суровой печали бьются сердца… Словно ветер пролетел по рядам:

— Прошу встать!

И усиленная множеством репродукторов команда:

— К торжественному маршу! Побатальонно! На одного линейного дистанция! Первый батальон прямо! Остальные направо! Шагом марш!

На площадь выплескивается могучая медь оркестра. Вздымаются ввысь развернутые знамена. Построившись по армиям, дивизиям и полкам — двинулись по улицам Севастополя фронтовики. А что произошло потом, не высказать даже словами! Все жители Севастополя, все, от мала до велика, выстроились в несколько рядов вдоль центральных улиц, по которым шагали фронтовики. Над всеми проспектами и площадями, над набережными и бульварами, над палубами боевых кораблей грохочет горячая музыка марша.

Я вместе с генерал-лейтенантом Вениамином Митрофановичем Домниковым возглавляю шествие 2-й Гвардейской армии. Мы идем с ним, взявшись за руки, и за нами несут боевые знамена, а дальше колонны, колонны фронтовиков… Музыка широким прибоем бьется в стены домов и разлетается музыкальными брызгами. Колонны идут вперед, а вокруг творится что-то невообразимое: все возбужденно кричат, приветственно машут руками, фронтовикам дарят цветы, нет, не дарят, их просто забрасывают цветами, цветов так много, что они будто бы душистой стеной падают прямо с неба. В руках букеты, на плечах цветы, люди вынуждены шагать прямо по цветам, по сирени, гвоздикам и розам. Со всех сторон грохочут аплодисменты. С тротуаров скандируют: «Слава! Слава! Слава!» Со всех сторон в слезах бросаются женщины, обнимают, целуют, протягивают детей.

Думаю, что никогда никаких римских триумфаторов не встречали так, как встречали и приветствовали севастопольцы своих фронтовиков. С двух сторон в несколько рядов живые шпалеры людей. И так на всем протяжении от площади Нахимова до Сапун-горы. По радости, по бурному накалу чувств создавалось впечатление, что нет никаких сорока лет, что Севастополь освободили только вчера, даже сегодня, может быть — час назад! Генерал Домников отнюдь не сентиментальный человек, но я чувствую, как вздрагивает сейчас от напряжения его рука, как дрожит от волнения голос. Да и все, все, кто идет сейчас по улицам, не в силах сдержать слез.

И сколько бы я ни прожил еще на земле, этого бурного шквала музыки, цветов, горячих слов, слез, радостных криков, улыбок и любви не забуду уже никогда!

Спасибо вам, друзья севастопольцы, великое вам спасибо!

1978–87 годы