Читаем Думай, что говоришь полностью

«… На голове у нее, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Прическа ее была незаметна. Заметны были только, украшая ее, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точеной крепкой шее была нитка жемчугу».

Но прототипом была и одна из героинь Пушкина – своевольная «грешница» с говорящей фамилией Вольская, появляющаяся в отрывке «Гости съезжались на дачу…» Софья Андреевна Толстая вспоминала, что перед тем, как взяться за «Анну Каренину», Лев Николаевич перечитывал этот текст, восклицая: «Вот как надо писать!».

А еще некая Анна Степановна Пирогова, из-за несчастной любви бросившаяся под поезд в 1872 году радом с Ясной Поляной.

А еще Мария Алексеевна Дьякова, родственница Толстого, в 1868 году добившаяся развода и вышедшая замуж за С.А. Ладыженского. Толстой был близко знаком с ней, она просила его совета, когда вела тяжбу о разводе.

Из этого короткого перечня видно, что Толстой брал несколько реальных лиц и «складывал» из них портреты героев, словно пазлы. Вы тоже можете воспользоваться этим методом, если захотите описать вымышленных персонажей. В каждом из них должны быть черты реального человека, тогда протрет будет убедительным.

* * *

Но можно пойти и другим путем. Таким, каким воспользовался Пушкин для описания своей Татьяны.

Во второй главе «Онегина» поэт сначала обрисовывает младшую сестру Татьяны Ольгу и делает все, чтобы портрет стал узнаваемым. Но это изображение не какой-нибудь конкретной девушки – это обобщенный образ героини сентиментального романа, который во времена Пушкина уже был анахронизмом. И поэт этого не скрывает:

Всегда скромна, всегда послушна,Всегда как утро весела,Как жизнь поэта простодушна,Как поцелуй любви мила;Глаза, как небо, голубые,Улыбка, локоны льняные,Движенья, голос, легкий стан,Все в Ольге… но любой романВозьмите и найдете верноЕе портрет: он очень мил,Я прежде сам его любил,Но надоел он мне безмерно.Позвольте мне, читатель мой,Заняться старшею сестрой.

Что же он говорит о Татьяне? Мы не знаем какого цвета были ее глаза и волосы. Первое, что нам говорят о ней – это то, какой она не была:

Итак, она звалась Татьяной.Ни красотой сестры своей,Ни свежестью ее румянойНе привлекла б она очей.Дика, печальна, молчалива,Как лань лесная боязлива,Она в семье своей роднойКазалась девочкой чужой.Она ласкаться не умелаК отцу, ни к матери своей;Дитя сама, в толпе детейИграть и прыгать не хотелаИ часто целый день однаСидела молча у окна.

Что же она любила? Слушать страшные рассказы, встречать солнце и читать романы. Этими тремя штрихами Пушкин обрисует характер замкнутой и романтичной девушки, сосредоточенной на своей внутренней жизни, на своих фантазиях. Он будет еще не раз возвращаться к портрету Татьяны (и никогда – к портрету Ольги), добавлять новые черты, раскрывать ее характер в ее поступках, и в конце концов признается в том, о чем мы уже давно догадались:

Простите мне, я так люблюТатьяну милую мою.

В этом сила образов Пушкина: он прежде всего передает свое отношения к героине и заражает им читателя. И если вы испытываете сильные чувства к человеку, о котором пишете, не скрывайте их. Любите вы или ненавидите того, о ком речь – именно это будет важно для читателя. Ведь мы пишем и читаем тексты не только для обмена фактами, но и для сравнения нашего отношения к ним.

<p>Глава 8</p><p>Сравнения, метафоры и другие фигуры высшего пилотажа</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Русский без ошибок

Похожие книги

Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

Второй том «Очерков по истории английской поэзии» посвящен, главным образом, английским поэтам романтической и викторианской эпох, то есть XIX века. Знаменитые имена соседствуют со сравнительно малоизвестными. Так рядом со статьями о Вордсворте и Китсе помещена обширная статья о Джоне Клэре, одаренном поэте-крестьянине, закончившем свою трагическую жизнь в приюте для умалишенных. Рядом со статьями о Теннисоне, Браунинге и Хопкинсе – очерк о Клубе рифмачей, декадентском кружке лондонских поэтов 1890-х годов, объединявшем У.Б. Йейтса, Артура Симонса, Эрнста Даусона, Лайонела Джонсона и др. Отдельная часть книги рассказывает о классиках нонсенса – Эдварде Лире, Льюисе Кэрролле и Герберте Честертоне. Другие очерки рассказывают о поэзии прерафаэлитов, об Э. Хаусмане и Р. Киплинге, а также о поэтах XX века: Роберте Грейвзе, певце Белой Богини, и Уинстене Хью Одене. Сквозной темой книги можно считать романтическую линию английской поэзии – от Уильяма Блейка до «последнего романтика» Йейтса и дальше. Как и в первом томе, очерки иллюстрируются переводами стихов, выполненными автором.

Григорий Михайлович Кружков

Языкознание, иностранные языки