Думай, действуй и говори как лидер

Вы когда-нибудь изучали иностранный язык? Если да, то вы понимаете, сколь огромна разница между теми, кто говорит на чужом языке настолько уверенно, что может на нем думать, и теми, кто вынужден думать на родном языке, потом переводить свои мысли и уж затем говорить. Обычно я попадаю во вторую группу. В поездках по Южной Америке у меня уходит целая неделя на то, чтобы начать «думать» по-испански. Первые несколько дней я прохожу через долгую процедуру: слышу испанскую речь, перевожу на английский, обдумываю английский ответ, перевожу на испанский и отвечаю.

Люди, у которых подобное происходит с жестами, обречены на проблемы со способностью предстать перед окружающими в выгодном свете.

Жесты – это не дополнение. Жесты передают ваше сообщение в то же время и с тем же результатом, что и слова. Они должны быть внесены в ваш молчаливый, но действенный словарь.

Те, кто заявляет, что во время выступлений обходятся без жестикуляции, просто подавляют себя и выглядят ненатурально. Иными словами, они проходят через процедуру «перевода» с «естественного» на «неестественный». Они убрали все натуральные жесты, помогающие донести сообщение до слушателей. Эти люди, узнав о том, что они подавляют или «переводят» себя для «деловых» тем или «деловой» обстановки, осознают эту огромную разницу между уровнем страсти и энергии, исходящим от их естественной личности и «противоестественной» личины.

Жесты – это не дополнение. Жесты передают ваше сообщение в то же время и с тем же результатом, что и слова. Они должны быть внесены в ваш молчаливый, но действенный словарь.

Люди, обладающие умением преподнести себя, чувствуют, что говорят. И это чувство передается через язык их тела. Как окружающие могут почувствовать их страсть?

• Лицо оратора «соответствует» словам – будь на нем улыбка, забота, смущение, удивление, возбуждение, разочарование или какая угодно эмоция.

• Поза оратора живая, выражает готовность перейти к действию, отвечать на вопросы, дать дополнительную информацию, спорить, перейти к другим значимым пунктам. Оратор стоит в позиции «готовности», вес перенесен на переднюю часть стоп.

• Жесты осмысленны и значимы. Руки оратора свободны. Страсть выражают не мелкие жесты, ограниченные пространством перед телом говорящего, а широкие, решительные – с размахом, вверх, вовне. Поднятие рук от плеча создает более мощный и всеобъемлющий жест, чем от локтя или от запястья. В целом чем больше помещение, тем более широких жестов оно требует. Не нужно оттачивать жесты – все получается естественным образом, когда вы испытываете сильные эмоции по поводу того, о чем говорите.

Так где состоится ваша следующая важная беседа? В лифте? За столом? В конференц-зале? На борту самолета? С помощью телеконференции? В ходе вебинара (интернет-конференции)? В коридоре? В учебной аудитории? В любой из этих ситуаций ваш энтузиазм при высказывании какой бы то ни было идеи повышает шансы увлечь окружающих. Короче говоря, страсть порождает искусство преподнести себя.

4. Преобразовывайте язык тела в доверие

Язык тела – очень мощный инструмент.

Он был у нас еще тогда, когда речи не было и в помине.

Дебора Булл

Доктор Инглиш, который в последние 20 лет был кардиологом моего отца, инстинктивно использовал язык тела в поддержку своих слов в двух разных случаях, чтобы добиться диаметрально противоположных результатов. Папа лег в больницу для обычной катетеризации сердца. Я говорю «обычной», потому что у него было пять шунтов, несколько стентов и электронный стимулятор. В его сердце должны были ввести краситель, определить местоположение и серьезность закупорки и отправить домой дожидаться, когда можно будет провести операцию.

В то утро во время этой обычной 45-минутной процедуры мы с мамой и сестрой сидели в приемной. «Как там?» – спросила я вышедшего к нам доктора Инглиша.

«Я не мог завершить. Я позвал другого хирурга, чтобы он вставил стент».

«А мы и не знали, что вы собирались сделать это сегодня», – сказала моя сестра.

«Выбора не оставалось. Он мог и умереть. И все еще может. Вена способна закупориться в любую минуту. У него осталась только одна доступная вена, и та открыта только на пятьдесят процентов».

Некоторое время мы безмолвствовали, осознавая услышанное. «А если операция… не поможет, мы сможем увидеть его до…?»