Думаю, как все закончить

– Так ты его знал? Вы были приятелями?

– Нет-нет. Мы не дружили. Мне кажется, он ни с кем не сблизился. Он был одиночкой. Уж такой характер. Держался особняком. Вещь в себе. Некоторые знали его получше. Но… сама понимаешь.

– Просто с ума сойти. Кажется, что это нереально.

– Да, это ужасно – и, к сожалению, очень реально.

* * *

– Как там дороги?

– Неплохо, – говорит он. – Немного скользко.

– Хорошо, что хоть снега нет.

– Надеюсь, и не будет.

– Похоже, снаружи холодно.

По отдельности мы оба ничем не примечательны. Мне кажется, об этом стоит упомянуть. Сочетание наших элементов – долговязости Джейка с моей откровенной низкорослостью – не имеет смысла. Одна в толпе, я чувствую себя стиснутой со всех сторон, незаметной. Джейк, несмотря на свой рост, тоже сливается с окружением. Но когда мы вместе, я вижу, что люди смотрят на нас. Не на него и не на меня, а на нас. По отдельности я теряюсь на фоне толпы. Он тоже. Как пара мы выделяемся.

За шесть дней после встречи в пабе мы трижды нормально пообедали, дважды прогулялись, выпили кофе и посмотрели кино. Мы все время разговаривали. Мы были близки. Джейк дважды говорил, увидев меня голой, что я напоминаю ему – в хорошем смысле, как он подчеркнул, – молодую Уму Турман, «заархивированную» Уму Турман. Он назвал меня «заархивированной». Это было подходящее слово. Его слово.

Он никогда не называл меня сексуальной. И это прекрасно. Он назвал меня хорошенькой и пару раз сказал «красивая», как это делают парни. Однажды он назвал меня терапевтической. Я подобного ни от кого не слышала. Это было сразу после того, как мы дурачились.

Я предполагала, что это может случиться – дурачество, но оно не было запланированным. Мы только начали целоваться на моем диване после ужина. Я приготовила суп. На десерт распили бутылку джина. Передавали ее туда-сюда, делая большие глотки прямо из горла, как школьники, которые решили напиться перед танцами. В происходящем ощущалась неотложность, и ее не было в предыдущие разы, когда мы целовались. Когда бутылка была наполовину выпита, мы перешли к кровати. Он снял с меня топ, я расстегнула молнию на его брюках. Он позволил мне делать то, что я хотела.

Он все повторял: «Поцелуй меня, поцелуй меня». Даже если я останавливалась всего на три секунды. «Поцелуй меня», снова и снова. В остальном он был спокоен. Свет мы выключили, и я едва слышала его дыхание.

Я не очень хорошо его видела.

– Давай будем действовать руками, – сказал он. – Только руками.

Я думала, мы собираемся заняться сексом. Не знала, что сказать. Согласилась. Я никогда не делала так раньше. Когда все закончилось, он рухнул на меня. Так мы и лежали, закрыв глаза и тяжело дыша. Потом он перевернулся на другой бок и вздохнул.

Не знаю, сколько времени прошло, но в конце концов Джейк встал и пошел в ванную. Я лежала, смотрела, как он идет, слушала, как течет вода. Услышала, как в туалете сработал бачок. Джейк вышел не сразу. Я смотрела на свои пальцы ног, шевеля ими.

Тогда я подумала, что должна рассказать ему о Названивающем. Но просто не могла, хотела про все забыть. Если бы я решилась, то все сразу стало бы гораздо серьезнее, чем мне хотелось. В тот раз я сильнее всего приблизилась к тому, чтобы рассказать.

Я лежала одна, когда мне на ум пришло одно воспоминание. Совсем маленькой, где-то лет в шесть-семь, я проснулась однажды ночью и увидела у своего окна мужчину. Я уже давно об этом случае не думала. Я не часто говорю – или даже думаю – о нем. Это какое-то смутное, отрывочное воспоминание. Но то, что всплывает в разуме, я помню отчетливо. Это не та история, которую рассказывают за столом на званом обеде. Не представляю, что люди подумают, услышав ее. Я и сама не знаю, что о ней думать. Не понимаю, почему тем вечером о ней вспомнила.

Как мы осознаем, что столкнулись с чем-то угрожающим? Как замечаем, что перед нами что-то опасное? Инстинкт всегда побеждает разум. Ночью, когда я просыпаюсь в одиночестве, это воспоминание все еще пугает меня. Чем старше я становлюсь, тем сильнее страх. Каждый раз, когда я думаю о человеке в окне, он становится все страшнее. И возможно, каждый раз, когда я вспоминаю о нем, все становится только хуже, чем было. Не знаю.

Той ночью я проснулась без всяких причин. Мне не нужно было в туалет. В комнате царила полная тишина. Я не лежала, сонная, в постели. Мгновенно ощутила полную ясность ума. Это было для меня необычно. Мне всегда требуется несколько секунд или даже минут, чтобы полностью прийти в себя. Но в тот раз я проснулась, словно от пинка.