Думают…

Сейчас я чувствую себя прекрасно. По крайней мере, физически, хотя еще не начал лечение, прописанное Халибом. Возможно, просто психологическая разгрузка, а может, как сказала Кэрри, двухнедельное воздержание от алкоголя и мяса. Прошлой ночью мы занимались с ней сексом, впервые за несколько недель. Никто не был инициатором, да это оказалось и ни к чему, мы действовали по какому-то негласному соглашению и начали еще в машине, по дороге домой. Это ощущалось в наших жестах: когда я осторожно запер дверь спальни, а она подняла руки, чтобы снять ожерелье… нам не хотелось говорить о сексе после самоубийства Даггерса… Но именно поэтому нам нужно было заняться любовью… отвлечься… отметить мое помилование… подтвердить торжество жизни над смертью… Затем мы оба уснули, как младенцы.

Сегодня я доволен и покоен. Я снова стал хозяином собственной жизни. Моя болезнь излечима. Конференция прошла успешно, и я могу ею гордиться, к тому же мне удалось не омрачить вчерашний вечер самоубийством Даггерса. Даже сегодня утром большинство участников разъехались, ни о чем не подозревая. Пресса, конечно, поднимет шумиху, но на следующей неделе начинаются каникулы, и некому будет подливать масла в огонь. Протесты против почетного звания Дональдсона поутихли… сенатские документы передал в газету, конечно же, не Даггерс, а Реджинальд Гловер… в этом признался мне сам редактор «Кампуса». Он заходил сегодня расспросить о Дуглассе, и я выудил из него эту информацию. Зачем Гловер сделал это? Из ностальгии по шестидесятым или из чувства солидарности с женой, которую я унизил на вечеринке у Ричмондов? Не знаю, да мне и плевать. Дональдсон получит докторскую степень, и центр продолжит подписывать жирные контракты с Министерством обороны… Ах, да… я устроил Людмилу Лиск в Боулдер… Попросил Стива Розенбаума посмотреть ее работу, и Людмила сразу же переключилась на него. Так что больше не будет липнуть ко мне… нужно отдать должное, малышка настойчива…

Итак, Хелен остается единственной нерешенной проблемой. В пятницу она возвращается в Лондон и наверняка надеется, что я пообещаю ей что-то перед отъездом… Что ей сказать? Могу сослаться на шоковое состояние, вызванное смертью Даггерса… но она не поверит… Ее поразило мое самообладание на ужине, где я вел себя так, словно ничего не случилось… Можно сказать, что мне все еще нездоровится и, наверное, предстоит операция… давай подождем, пока я окончательно выздоровею… тогда и придумаем что-нибудь… Да, это более правдоподобно… главное теперь — найти подходящий момент. Не по телефону и не в служебном ресторане… только наедине… последний любовный поцелуй… А может, больше чем поцелуй? Никак не выходит из головы тот последний раз, когда у меня не встал… не хотелось бы, чтобы она меня таким и запомнила. [конец записи]

33

Среда, 4 июня. Только что звонил Мессенджер и сказал, что хочет зайти ко мне завтра «попрощаться». Он быстро прибавил: «Ты ведь уезжаешь в пятницу, и мы не сможем встречаться некоторое время». Я сказала, что должна сходить на встречу экзаменаторов на кафедре английского и не знаю, когда она закончится. Он попросил меня оставить ключ под кирпичом у наружной двери, чтобы он мог попасть в дом около четырех, если я еще не вернусь к этому времени. Он уже делал это пару раз в те безумные три недели. Он сказал, что у него назначено на утро несколько встреч, а вечером приезжает Кэрри. «Откуда?» — спросила я, и он ответил, что Кэрри уехала с Эмили в Стратфорд-на-Эвоне посмотреть «Как вам это понравится?», который входит в ее экзаменационные билеты. Я поняла, почему он так хочет увидеться в отсутствие Кэрри — чтобы продолжить наши отношения. Странно, после нескольких попыток сближения с моей стороны я уж было подумала, что он хочет порвать со мной, и сама пришла к выводу, что лучше положить этому конец.