Думер

Из него торопливо вышел Евгенич. Он поправил свой светло-коричневый пиджак, зачесал остатки волос и наклонился к оставшемуся сидеть водителю. Рядом парковаться было глупо, впрочем, Евгенич мог запомнить нас, но не машину.

— Возьмем его там, — утвердительно сказала Елена, словно отвечала на заданный самой себе вопрос.

— Рад, что наши мысли сходятся.

Когда Евгенич входил в здание, мы уже бежали ко входу. Со стороны могло показаться, что мы просто куда-то опаздываем, да и водитель менталиста из машины так и не вышел, оно и к лучшему. Лишь подбегая к двери успел прочитать, что входим аж в Городскую Палату Адвокатов.

Небольшой коридор, и мы выбежали к лифту, двери которого только-только закрылись. Мига до этого хватило, чтобы заметить там Евгенича. Хм, и ведь здание всего трехэтажное, не считая цокольного этажа. Хорошо живут.

— Наверх! — скомандовал я, направляясь к лестнице.

Пока мы пересекали второй этаж, раздался звук открывающегося лифта. Сверху. Этаж определили — дальше не потеряем. Во всяком случае, очень хотелось в это верить.

На лестнице мы встретили пару мужчин в деловых костюмах и ворчащую себе под нос уборщицу. На третьем этаже прошли по коридору и после очередного поворота заметили, как Евгенич входит в кабинет. Переглянулись: если уж и «прижимать» менталиста, то едва ли здесь найдется место получше.

— Ребятки, вы к кому?

Путь нам преградил упитанный мужчина в костюме. Он несколько брезгливо посмотрел на неоновые леггинсы Елены. На бейджике было написано: Станислав Иванов, адвокат.

— Мы к Виталию Викторовичу, — сходу ответила Елена, невзначай сунув руку в пакет: там лежал пистолет.

— А, — понимающе кивнул адвокат и весело подмигнул, — он вам сказал здесь его ждать?

— Ага, — ответила Елена. — Сейчас подъедет.

— Эх, студентики. Ну пойдемте, подождете у меня.

С этими словами Иванов впустил нас в свой кабинет.

— Да мы можем и тут… — начала Елена.

— Не стоит, — возразил адвокат. — Ругаться будут, что опять студенты с практикой толпятся.

Елена возражать не стала. Я потупился, но все же прошел следом. Поднимать лишний шум рискованно, а Евгенич никуда не денется, если мы для видимости немного посидим в соседнем кабинете. Дверь я специально закрыл не до конца, чтобы в случае чего видеть всех, кто пойдет по коридору.

И кого только Елена назвала адвокату? Наверное, память выдала ей какую-нибудь местную важную шишку, не иначе. В ином случае нас бы выпнули отсюда. А так думают, что мы студенты-юристы, которые ходят к кому-то с практикой.

Адвокат сел за стол, помешал ложкой кружку с чаем, вынул оттуда квадратный заварочный пакетик без веревочки, и уставился в маленький телевизор, расположенный неподалеку на тумбочке. Я невольно усмехнулся: на экране как раз замелькала пухлая рожа Иванова. Звук был тихим, сходу не разобрал, о чем говорят. Зато хорошо рассмотрел журналистку, пытающуюся сунуть ему ко рту микрофон. Так это же прямо тут и снимали!

— Нефедова, тварь, — проворчал адвокат. — Все никак не успокоится.

— … Всего один вопрос! — донеслось из телевизора. — Только один! Вы знали? Вы знали?!

— Запоминайте, студентики, — обратился к нам Иванов, заметив, что мы не отрываемся от экрана. — Когда станете взрослыми юристами, к вам часто начнет лезть всякая журналистская шваль. Будут смешивать вас с дерьмом, как эта сучка пытается. Ну ничего, это ей аукнется, — злобно сказал он и подмигнул.

Отвечать ничего не хотелось. Вот как-то сразу складывалось ощущение, что у этого Иванова что-то нечисто. А когда на экране показали, как он пытался разбить журналистке камеру, а ее саму прижать к стенке, так и вовсе мнение об адвокате сложилось, как жалком хамле, которое боится дать честный ответ на камеру.

Какое-то время мы просидели молча, поглядывая в телевизор. Это была авторская программа «Виды» некоей Анастасии Нефедовой. Разборка с Ивановым была лишь частью большого выпуска — утверждалось, что адвокат «впарил» какой-то семье обмен, забрал их квартиру и вытурил семейку аж на кладбище — мол, их новый участок где-то там.

— Врет и не краснеет! — вновь прокомментировал Иванов передачу. — Не на кладбище, а рядом. Если рукастые, дом за лето построят. Нече было соглашаться! И не оформил, а производил обмен!

И подмигнул нам.

В коридоре послышались голоса: кто-то с кем-то здоровался или прощался. И вскоре в кабинет неожиданно заглянул Евгенич. На нас он бросил беглый взгляд и, похоже, меня даже не узнал. Сказал адвокату:

— Документы подписаны, копии сами отксерите. Я поехал.

И двинулся дальше по коридору.

Прежде, чем я успел встать со стула, Елена навалилась на стол, дернула за галстук Иванова и нанесла три быстрых удара по лицу. Мне лишь и оставалось любоваться ее задницей, нависающей над столом. Адвокат ушел в отключку, и мы ринулись за Евгеничем.

Тот нажал на копку лифта, и я закричал:

— Подождите! Олег Евгеньевич!

Он остановился, дождался, когда мы подбежим. Я чувствовал, что Елена и сейчас будет рада применить силу, и потому решил сделать это первым. Ударил в грудь, заставляя менталиста скорчиться, и довершил дело ударом колена в живот.