Думер

О том, чтобы успеть в «Сайгон», не шло и речи. Тем не менее, Отто гнал как не в себя. Ему нравилось чувствовать скорость и нравилось демонстрировать ее другим. Да что там, на каждом светофоре прохожие пялились и тыкали пальцами.

— Солидный авто, — сказал я. — Некромантам так много платят?

— О, это за взятки, — отмахнулся он. — Но, признаться, платят поболе, чем у меня на родине.

— В Германии?

— В Германской империи долгие годы развивали и поддерживали некромантию, чтобы потом её просто взять и запретить. Представляете? У вас здесь, впрочем, ситуация обратная. Лишь после Теракта некроманты смогли выйти из подполья.

— Теракта? Убийства императорской семьи?

— Йа. Да — да.

— А что не так с некромантией в Германии?

— Теперь — всё не так! — воинствующе ругнулся Отто, едва не ударив рукой по кожаному рулю. — Видите ли, умерший должен был подписать доверенность, сеанс должен проводиться в присутствии родственников, и вообще всё это аморально! Ахтунг! Это как вообще? Моя бабка поднимала потомков самого Бисмарка! Я окончил оксфордский факультет некромантии с черным дипломом! И все ради того, чтобы бегать за завещаниями?

— Их мало кто оставляет?

— Их мало кто будет оставлять персонально вам. Пройдут годы, прежде чем человек умрет. К тому моменту вас и самого могут уже поднять из могилы. Это не бизнес!

Так прояснились и некоторые другие детали. Оказалось, что некромантия и здесь, в Российской империи, оставалась полулегальной процедурой. Но — порой жизненно необходимой. Или скорее смертельно необходимой? Суть в том, что детективы, спецслужбы, милицейские и даже адвокаты и судьи часто прибегали к услугам некромантов, чтобы прояснить какой — то вопрос. Но хватало в стране и тех, кто считал некромантию кощунством, и для широких масс она оставалась проявлением сатанизма. Впрочем, из года в год в народе все чаще стали прибегать к «последним проводам» покойника, вызывая не только батюшку на отпевание, но и некроманта, чтобы в последний раз поговорить с умершим. Пусть его память уже была обрывочна, он все еще мог дать напутствие. Впрочем, иногда доходило и до обратного, когда сеанс перерастал в избиение мертвеца, изливающего сплошные гадости.

И как — то сразу желание быть причастным к партии некромантов поубавилось. Нет, конкретного отторжения не было, но неприятный осадочек присутствовал. Даже тему захотелось сменить.

— Заметил, вы хорошо разбираетесь в Контуре. Как вы его мне включили там, в морге?

— Опыт! — ответил Отто. — С вашими возможностями вы и не на такое способны. Потренируйтесь сами.

— Легко сказать. Я еще ни разу не активировал Контур осмысленно.

— Я видел, что вы манипулировали пространством. Неумело, о — оч — чень неаккуратно, и тем не менее мощно. Что мешает вам аналогичным образом направить энергию в себя самого?

— Это как? В самого себя швырнуть воздухом?

— Ну нет же. — Отто внимательно на меня посмотрел и сбавил скорость. — Закройте глаза. Сосредоточьтесь на дыхании. Плевать, что вы его не слышите. Вы его чувствуете. А теперь выкидывайте из головы одну мысль за другой. Избавляйтесь от них, как будто чистите картошку. Они просачиваются снова, но их не стоит боятся. Вы же не боитесь картофельную кожуру? И когда вы почувствуете, что готовы, направьте энергию внутри себя к глазам. От висков — к глазам. От плеч — к глазам. От легких…

— Получилось.

Контур снова открылся. В глазах рябило, в ушах шумело подобие морского прибоя, остальные звуки заглушились. Снова заметил плетения на домах. Засек несколько аур в дорогих машинах, промелькнувших по встречной полосе. И хватит. Моргнул, и все вернулось в прежний вид.

— Чем Контур может быть полезен? — спросил я. — За исключением наложения всех этих… плетений.

— Ха! Да частенько. Вовремя заметить ловушку и проявление дара, оценить ауру одаренного. Где — то и самому поколдовать.

— А про Ризому вы что — нибудь знаете?

— Знаю, — понизив тон, ответил Отто. И больше ничего не произнес.

— Расскажете? — после долгой паузы попросил я.

Тишина. Отто разом потерял всю свою болтливость, тяжело сглотнул. Как будто даже сделал вид, что не расслышал просьбы.

— Вы очень любопытный, — спустя некоторое время заметил он. — Особенно в таких нетривиальных вопросах. Сегодня это редкость.

— Сочту за комплимент.

И больше он ничего не произнес. Вот так, без объяснений. И сразу сложилась такая мрачная атмосфера, что и спрашивать его больше ни о чем не захотелось. Не тот он человек, из которого можно что — то выпытывать. А жаль.

Отто включил радио, и в машине стало повеселее. Заиграло:

Рамамба Хару Мамбуру

Рамамба Хару Мамбуру[7]

И сразу такая ностальгия вернулась. Я точно слышал эту песню в родной реальности — и последний раз это было, пожалуй, еще когда я пешком под стол ходил. Подобные вещи не забываются, сколько лет ни пройди.