Думки девичьи горькия

Ничего уже не свято,
кроме этих островов.
Я не клятаи не мята,
а хватаюсь за перо:

«Предпоследние денёчки

между миром и войной.
Напишу… одни лишь точки
между мною и тобой.

Вот хожу, считаю правду:

сколько в мире было зла?
Всё пусто, несправедливо.
У меня болит спина.»
* * *
Ничего уже не свято,
кроме этих островов.
Я не клята и не мята,
просто мало просто слов:

«Между мною и тобой

материк лишь небольшой
и вода вода вода,
 а до смерти четыре шага:

первый шаг – мой первый бой

шаг второй – морской прибой,
третий шаг – наша победа,
а четвёртый – уж доеду
может быть, когда нибудь
до тебя. Ах, дай уснуть.

Я не верю в наше счастье,

у меня ведь нету платья,
нету у меня и слёз,
а БЕЗ СЛЁЗ ты не возьмёшь!

Всё, прощай. Письмо помято.

Я устала. Нет, не клята,
я любила острова
и немножечко тебя.

А вблизи? Вблизи – не знаю,

ведь пока не приласкаешь,
ничего и не поймёшь.
Дрожь по телу? Это ложь.»

Просто Вовочке письмо.

Не смотрите, что оно
не любовно и не свято,
так, в преддверии утраты.

Я на Русь гляжу устало:

стороной, войной? Немало
ещё ворогов на нас…
Ну что ж, а я рабочий класс!

Заболела я

Захворала я, заболела,
не спала, не пила и не ела,
а по бережку морскому ходила
на море синее дулась, говорила:

«Ай плевать на всё уже на свете,

несчастливые растут у меня дети,
горемышны будут мои внуки,
и сама я – то в печали, то в разлуке.

На пороге почему то война,

никому она не нужна;
а у бога
одна дорога:
от рожденья к погосту.
«Ну здравствуй, Вова, я в гости!»

Заболела я, захворала,

не пила, не ела, но встала
и отправилась на работу
а там.. дураки. Я бродом
побежала от  них да поплакала.

Смотрю на себя: я жалкая,

жалкая, пустомельная,
обессиленная, не дельная.

А на улице просто вьюга —

не моя родная подруга.
Просто я жить устала.

Опять скажешь: «А ну села, встала,

отжалась, пошла по кругу!»
Нет, не к милому другу?
* * *
Наварю варенье —
будешь его кушать.
Никому НЕ НАДО
стихи такие слушать.

Тебя кто нибудь да признает

Каждый на этой планете мужчина
мог бы быть моим мужем,
чёртом и даже сыном..

– Но на кой ляд мне такой нужен? —

говорила я мрачно. —
То турок, то арабчёнок
и даже вроде бы негритёнок
Куда же, скажите, деваться
мне, татаро-монголочке?

Сяду ка я на лодочку

и подальше от этого края —
туда, где я не узнаю
в каждом проходящем мужчине
чёрта, сына и мужа:
на святую звезду Андромеду,
короче, пойду и поеду!

И скажут мне там: «Ну здравствуй,

будь с нами ты лаской,
медузой или Горгоной.
Но хотим от тебя одного мы:
чтобы ты была нам женою,
дочкой, мамой, свекровью..
Иди ка пройдись, родная —
тебя кто нибудь да признает!»

Она и люди, охраняющие праздник