Дунай в огне. Прага зовет

Враг жесток и упорен, и в смертном бою он отстаивал каждый шаг. Но все напрасно. Голев видит, как радостно возбуждены обветренные лица бойцов. Их шапки высоко заломлены, и обнажены мокрые лбы. Солдаты еще не отдышались от бега и беспрестанных схваток, но ощущение крупной победы снимает всякую усталость. Родина получает первомайский подарок — чешскую Моравскую Остраву, освобожденную войсками Четвертого Украинского, и Москва салютует их доблести и мужеству.

Ликует и сама рабочая Острава, восторженно приветствуя своих освободителей. Город и красен только людьми, а вид у него запущенный и унылый. Закопченные улицы зажаты меж цехами, придавлены сверху трубопроводами, от заводов отгорожены серыми заборами или каменными оградами. Правда, к чести Остравы, нет в ней крылатых мадонн и благообразных старцев, повсюду встречаемых на пути наступления, и скульптуры мужественных горняков и металлургов более к лицу рабочему городу.

Ян Бодя перезнакомил Голева со многими металлургами и вместе с ними повел уральца посмотреть заводы. Они мало, очень мало изменились за эти четверть века, пока он работал в их цехах.

— А кто готовит кадры, есть ли специалисты из рабочих?

Ответ Голеву не понравился. Острава, в которой многотысячная армия шахтеров и металлургов, не имеет, оказывается, ни серьезных курсов, ни высшей технической школы.

— Э-э… у нас не так, — покачал головой Тарас Григорьевич, — разве дело это. Помню, Магнитогорск у нас создавали. Домны кладут, и металлургический институт одновременно строят.

Вошли в доменный цех. Увидев литейный двор, Голев сказал, что на советских металлургических заводах он давно исчез. Ян Бодя удивленно взглянул на уральца из-под брезентовой шляпы. Спустились вниз, где у них работают катали. Оказывается, руду здесь подвозят еще на ручных тележках и высыпают ее в клеть. Узнав, что и профессия каталей на советских заводах тоже давно исчезла, Ян Бодя произнес успокоительно:

— Ваш опыт — наша школа, будем учиться. Придет время, и мы пойдем в мастера, а руду машины гнать будут, как и у вас. Придет время!

— Уверен, мы еще порадуемся вашим успехам, — пообещал Голев. — Найдем чему и у вас поучиться.

— Наша Острава будет хорошей сестрой Уралу, — сказал чех и засмеялся, довольный удачным сравнением. — Приезжайте к нам в Витковицы годочка через три после войны. Ничего не узнаете.

— А вы на Урал заглядывайте, желанными гостями будете.

— Кто нам помешает — обязательно приедем.

Осмотрели прокатные цехи. Они низкие, с тесно и неудобно расставленным оборудованием, нуждающимся в обновлении. И это ничуть не удивительно: цену земли в Остраве хозяева вздули до десяти тысяч крон за квадратный метр. Ян Бодя проворно прыгал через валки, лавировал меж мощных станин и охотно все объяснял и показывал. А старый уралец увлеченно рассказывал об уральских заводах, об их новейшем и совершеннейшем оборудовании, о жизни рабочих, о стахановцах-новаторах, и остравские металлурги с интересом прислушивались к словам советского мастера и мысленно прикидывали, что из этого можно вводить уже сейчас или в скором будущем.

— Теперь все ваше, свое, — говорил Голев, — ничего не выпускайте из своих рук, и дело у вас пойдет!

В городе полк задержался совсем недолго, и в тот же день, погрузившись на машины, он снова ушел в глубь гор.

Острава, говорят, — стальное сердце республики.

Что ж, пусть оно бьется спокойно!

Поздно вечером Березин слушал Москву.

К двенадцати часам ночи она подводит итог каждому боевому дню и сообщает миру, сколько сотен и тысяч чужедальних сел и деревень, местечек и городов вызволено из фашистской неволи и возвращено их истинным владельцам — народам исстрадавшейся Европы.

А сегодня особо исторический день: пал Берлин.

Вот оно, святое возмездие!

Враг низвергнут, сокрушен, уничтожен. Над Берлином гордо реет величественное Ленинское знамя! Славное знамя победы!

Березин порывисто обнял Жарова, и они с минуту простояли молча. Юров, как ребенок, бросался на шею каждому солдату и офицеру. Самохин изо всех сил хлопал в ладоши. Даже Черезов, только что возвратившийся из госпиталя, забыв про всякую ипохондрию, барабанил кулаками по столу.

— Берлин взяли, Берлин!..

Неописуемый азарт охватил весь полк, и люди безудержно радовались беспримерной победе, будто сами они штурмовали столицу Германии. Впрочем, да! Они штурмовали ее. Тысячи рек и гор, высоченных хребтов и перевалов, смертельных теснин и круч, пройденных ими, — разве это не штурм Берлина! А подвиги бойцов в снегах Карелии и борьба за Вену и Ригу! Разве оборона Москвы и Сталинграда — это не штурм Берлина! Разве каждый час героического труда в тылу — не штурм Берлина! Все штурм! Он начался с первого выстрела в первого немца, который разбойно перешел советскую границу, он продолжался все эти годы всеми советскими армиями, и его довершили сейчас воины-герои Первого Украинского и Первого Белорусского.

Берлин взят, значит скоро падение фашистской Германии! Это ясно каждому.

Глава семнадцатая КОГДА ЗАКИПАЕТ СЕРДЦЕ

1