Дунай в огне. Прага зовет

Вскоре и первая машина «оппель-капитан» сердито засигнализировала у закрытого шлагбаума. Максим нехотя махнул рукой в сторону заставы и что-то пробормотал по-немецки. Дверца раскрылась, и юркий офицер заспешил к домику. Едва он скрылся, как машину окружили разведчики. В ней еще трое автоматчиков. Офицер из штаба немецкого полка с папкой документов. «Оппеля» отогнали в сторону.

Не прошло и несколько минут — сразу три грузовых машины. Этих окружили одновременно и тоже взяли без выстрела. Из кузова каждой машины вылезли сонные немцы, похожие на живых кукол из детского театра: так неестественны их движения и действия. Одна из машин с разным саперным имуществом, а две других с противотанковыми и противопехотными минами. Командир саперного взвода, низкий одутловатый гитлеровец, дрожит с перепугу. Не успели задать ему и одного вопроса, как он начал рассказывать все сам. Они ехали подготовить к минированию назначенные участки дороги. За ними следует танковая рота из семи танков, а чуть дальше — две роты пехоты.

Как быть? Ударить по танкам — уйдет пехота. Заминировать дорогу — танки станут подрываться, а пехота успеет изготовиться к бою. Вот что, решил Леон: пропустить немецкие танки. Да, да — пропустить! — подтвердил он, почувствовав вопросительный взгляд Якорева. Дальше по шоссе есть узкое дефиле, которое собирались минировать немцы. Что ж, не успели они, надо успеть нам. И туда на машинах умчались саперы с противотанкистами-истребителями, которые добьют танки, если те не успеют подорваться на минах.

Полк, с которым прямая радиосвязь, ведет ночной бой в горах на шоссе у самого Закопане, и там уже знают всю обстановку.

Немецкие танки подошли с приглушенными фарами. Чтобы не задерживать их, Максим предупредительно открыл шлагбаум. Высунувшись из открытого люка, немецкий офицер что-то крикнул часовому в тулупе, а тот махнул ему рукой, дескать, катись дальше, не задерживайся: там вас ждут не дождутся! Вскоре появилась и пехота. Она вся на повозках. Высокие колеса поскрипывали на снегу. Тяжелые битюги с удовольствием остановились у шлагбаума, нетерпеливо помахивая головами: «распрягайте, чего медлите!» На повозках спят или дремлют: очень тихо, лишь кое-где кто-то ворчит с досады.

— Командиров к начальнику! — потребовал Максим по-немецки.

Офицеры где-то далеко. Впрочем, один уже виден. Он медленно тащится в голову обоза. А бой с танками все не начинается! Тихо. Первый офицер скрылся в домике, и его там вмиг обезоружили. Да, идут две роты, и меж ними батареи — восемь орудий. Затем приплелся второй офицер, за ним третий. Теперь подразделения без командиров.

Как же лучше обезоружить их? Пусть офицеры прикажут им сдаться без боя. Что, могут не послушать? Все же придется попробовать. Но если что, расстрел на месте!

С дрожью в голосе, сначала один, потом другой немецкие офицеры объясняют, что роты окружены целым полком русских, и просят сложить оружие. По обозу — как ток по цепи. Ужасный переполох! Но стрельбы нет. Крики из конца в конец колонны.

— Молчать! — раздался голос Якорева. — Клади оружие! Руки вверх!

В это время издалека донесся первый взрыв. За ним второй, третий… и там у саперов закипел бой. Началось! А здесь, бросая оружие, немцы сбивались в кучи и ждали. Но это только перед заставой. Там, дальше, вдруг резанул немецкий автомат и, как сигнал, он вызвал залпы других, а в ответ грянул огонь засады. Бойцы притаились у дороги за густыми деревьями, которые тесно обступают ее с обеих сторон. Бой начался с такой силой и с такой яростью, будто и в самом деле здесь не облегченный отряд, в котором всего две сотни бойцов, а по крайней мере целый полк, бросившийся в атаку. Немецкие офицеры с отчаянием зажали уши.

Сдавшихся в плен разведчики оттянули к заставе, а на остальных повели наступление, вынуждая их к сдаче и уничтожая упорствующих. Мелкие группы гитлеровцев, отстреливаясь, скрылись за деревьями. Тяжелые туши битюгов или лежали недвижно, или бешено бились в постромкам, а некоторые бросились через кювет, просунулись меж деревьев и застряли в них с повозками. На заснеженной дороге всюду чернели убитые и раненые.

Саперам удалось подорвать пять танков: два на минах и три гранатами истребителей. Одна из машин ушла по боковой дороге в сторону, а еще одна помчалась назад в Закопане и налетела на мину, предусмотрительно поставленную саперами у самой заставы. Она разута на обе гусеницы, и ее экипаж захвачен.

Еще во время боя в домике у заставы оглушительно затрещал телефон, на который вначале никто не обратил внимания. К нему подскочила было Янчина, но Голев строго цикнул, и Мария передала ему трубку. В нее что-то кричали, чем-то грозили и требовали ответа. Чувствовалось, самообладание начальства уже на пределе. Понимая, что молчание невозможно, Тарас упорно повторял одну и ту же фразу:

— Айн момент! Айн момент! — он повторял ее так взволнованно и с таким напряжением, что еще более раскалял темперамент начальства, которое уже хрипело в трубку. — Айн момент! — продолжал твердить Голев, пока шустрый Зубец разыскивал Самохина.