Дунайский лоцман; Кораблекрушение «Джонатана»: романы

— Что вам сказать? Вы ведь знаете его душевное состояние и сами понимаете, Хальг уехал отсюда крайне неохотно. Мне пришлось дать ему слово, что мы вернемся. Поскольку семья Черони остается на острове, положение вещей, конечно, значительно упрощается. Но, с другой стороны, все усложняется пьянством отца Грациэллы. Будем надеяться, когда запасы рома истощатся, он утихомирится.

Пока друзья обсуждали его судьбу, Хальг, оставив «Уэл-Киедж» на попечении отца, бросился к любимой девушке. Какая это была счастливая встреча! Правда, вскоре радость сменилась печалью. Грациэлла рассказала о новых пытках, которым Лазар подвергал семью. Ко всем прежним бедам прибавилось ухаживание подлого Паттерсона, а главное, грубые приставания Сирка, так что теперь она не могла шагу ступить, чтобы не столкнуться с этим подонком, способным на любую пакость. Хальг, слушая Грациэллу, дрожал от негодования.

Лазар Черони громко храпел в углу палатки, отсыпаясь после очередной пьянки. Надеяться на его исправление уже не приходилось.

К этому времени праздник превращался в свою противоположность. Веселое, благодушное настроение исчезло. На некоторых физиономиях появилось злобное выражение. Ром оказывал свое действие.

Утром многие колонисты проснулись с тяжелой головой и снова потянулись к стакану. Постепенно на смену первому приятному опьянению пришло тяжкое похмелье, в дальнейшем грозившее перейти в настоящее буйство.

Некоторые эмигранты, почувствовав надвигавшуюся опасность, стали выходить из игры. Вскоре к ним вернулся здравый смысл, заставивший их задуматься о будущем.

Это была трудная, но вполне разрешимая проблема. На территории острова, равной почти двумстам квадратным километрам, где было немало плодородных земель, лесов и пастбищ, могла прокормиться не только ничтожная кучка потерпевших кораблекрушение, а целая армия людей, правда, при условии, что они расселятся по всему острову, а не осядут лишь в бухте Скочуэлл. У колонистов было достаточно сельскохозяйственных орудий, семян для посева, саженцев. Подавляющее большинство эмигрантов и прежде занималось земледелием, дело для них привычное и не представляло никакой трудности. Конечно, вначале будет чувствоваться нехватка домашнего скота, но со временем благодаря помощи чилийского правительства из Патагонии, из аргентинских пампасов, с равнин Огненной Земли и даже с Фолклендских островов сюда доставят коров, лошадей и овец. Таким образом, в принципе — никаких препятствий для успешного развития колонии; при условии приложения максимальных усилий самими тружениками.

Но, к сожалению, лишь немногие осознавали необходимость немедленно приступить к работе. Люди эти (а прежде всего Паттерсон), не теряя времени, отправились к палатке с корабельным грузом и отобрали нужные им предметы. Одни взяли лопаты, кирки и косы; другие — все необходимое для разведения скота; третьи — топоры и пилы для лесных разработок и т. д. Затем колонисты впряглись в самодельные повозки и двинулись на поиски подходящих земельных участков.

Паттерсон остался на прежнем месте, на берегу реки. С помощью Лонга и Блэкера (последний, несмотря на печальный опыт, все еще жил у ирландца) огородил участок земли, которым завладел с самого начала по праву первого, и обнес его с трех сторон изгородью из толстых кольев. Четвертая сторона граничила с рекой. Затем все трое вскопали землю, разделали грядки и засеяли семенами овощей. Паттерсон надумал заняться огородничеством.

После двухдневного пьянства часть переселенцев раньше других почувствовала, что праздник в честь независимости слишком затянулся, и стала приходить в себя. Вскоре они обнаружили, что некоторые их товарищи уже успели запастись нужными материалами и инструментом. Но поскольку на складе было всего еще вдоволь, то и последующие группы колонистов взяли себе не только все необходимое, но и про запас.

Мало-помалу веселая компания распадалась. Ежедневно новые и новые вереницы нагруженных людей отправлялись в глубь острова. Вскоре почти все эмигранты покинули бухту Скочуэлл, кто толкая перед собой грубо сколоченную тачку, кто сам навьюченный, как ишак. Уходили в одиночку или вместе с женами и детьми.

Корабельные запасы понемногу таяли. Опоздавшие не могли рассчитывать на богатый выбор. Правда, еды оставалось много, так как из-за трудностей перевозки эмигранты брали провизию в обрез. Но с сельским хозяйством дело обстояло гораздо хуже. Более чем тремстам колонистам не досталось ни домашних животных, ни птицы. Пришлось довольствоваться лишь орудиями для обработки земли, забракованными первыми ушедшими партиями.

Опоздавшим не повезло и с земельными участками. Напрасно исколесили они весь остров — все хорошие земли были заняты.

Через шесть недель после отплытия вестового судна из лагеря ушли почти все эмигранты, способные владеть лопатой и киркой. Теперь в поселении насчитывался всего восемьдесят один житель. Люди эти, в силу прежних занятий, не могли приспособиться к нынешним условиям, и многие вынуждены были влачить жалкое существование.