Дунайский лоцман; Кораблекрушение «Джонатана»: романы

Рассчитывал ли упрямый любитель рыбной ловли на успех этого аргумента? Если был такой расчет, он оправдался. Внезапно укрощенный, Илиа Бруш, казалось, решил выслушать речь до конца. Впрочем, словоохотливый оратор, очень занятый постоянным разжиганием трубки, не заметил эффекта своих слов. Он собирался продолжить доказательства, но в этот самый момент на баржу спрыгнул второй посетитель, чьего приближения Илиа Бруш, поглощенный спором, не заметил. Вновь пришедший носил форму немецкого жандарма.

— Господин Илиа Бруш? — спросил представитель власти.

— Это я,— ответил спрошенный.

— Ваши документы, пожалуйста.

Вопрос упал словно камень в середину спокойного болота. Илиа Бруш был, видимо, сражен.

— Мои документы? — забормотал он.— Но у меня нет документов, если не считать конвертов от адресованных мне писем и квитанций в уплату за квартиру, где я жил в Сальке. Этого достаточно?

— Это не документы,— строго возразил жандарм.— Свидетельство о рождении, проездной служебный билет, рабочая книжка, паспорт — вот документы! Есть у вас что-нибудь в этом роде?

— Абсолютно ничего,— в отчаянии признался Илиа Бруш.

— Это печально для вас,— пробормотал жандарм, который, казалось, был искренне раздосадован необходимостью прибегнуть к суровым мерам.— И для меня,— прибавил он.

— Только для меня! — протестовал рыболов.— Но прошу поверить, что я честный человек.

— Я в этом убежден,— заявил жандарм.

— Меня, наконец, хорошо знают,— не очень уверенно бормотал Илиа Бруш.— Ведь я лауреат последнего рыболовного конкурса «Дунайской лиги» в Зигмарингене, о котором говорила вся печать, и даже здесь я, конечно, найду поручителей.

— Будьте спокойны, они найдутся,— заверил жандарм.— А пока я вынужден попросить вас последовать к комиссару, он желает удостовериться в вашей личности.

— К комиссару! — вскричал Илиа Бруш.— Но в чем меня обвиняют?

— Совершенно ни в чем,— объяснил жандарм.— Но только я имею приказ. Мне предписано наблюдать за рекой и приводить к комиссару всех, у кого бумаги окажутся не в порядке. Вы на реке? Да. Имеете бумаги? Нет. Ну что ж, я вас увожу. Остальное меня не касается.

— Но это оскорбление! — в отчаянии протестовал Илиа Бруш.

— Пусть так,— флегматично согласился жандарм.— Но приказ есть приказ.

Кандидат в пассажиры, убедительную речь которого внезапно прервали, прислушивался к разговору с таким вниманием, что у него даже погасла трубка. Наконец он решил, что пришел момент вмешаться.

— А если я поручусь за господина Илиа Бруша,— сказал он,— этого будет достаточно?

— Ну, еще посмотрим,— произнес жандарм.— Вы сами — кто такой?

— Вот паспорт,— ответил любитель рыбной ловли, протягивая развернутый лист.

Жандарм пробежал документ глазами, и его поведение сразу изменилось.

— Это совсем другое дело,— сказал он.

Он бережно свернул паспорт и возвратил владельцу. После этого выпрыгнул на берег и сказал, отвесив почтительный поклон незнакомцу:

— До свиданья, господа!

Илиа Бруш, удивленный как внезапностью этого неожиданного инцидента, так и его завершением, следил за отступавшим неприятелем.

А в это время его спаситель, начав нить своего рассуждения с пункта, где оно было прервано, продолжал неумолимо:

— Второй мотив, господин Бруш,— это тот, что по причинам, вам, может быть, неизвестным, за рекой тщательно следят, как вы в этом только что убедились. Надзор станет еще более строгим по мере того, как вы будете спускаться вниз, и даже усилится, если только это возможно, когда вы будете пересекать Сербию и болгарские провинции Оттоманской империи[14], страны, охваченной смутой и даже официально находящейся в состоянии войны с первого июля. Думаю, что немало инцидентов случится на вашем пути и что вы не будете досадовать, если к вам, в случае надобности, придет помощь честного горожанина, который, к счастью, обладает некоторым влиянием в здешних краях.

Искусный оратор мог надеяться, что этот второй аргумент, весомость коего была очевидна, окажется очень убедительным. Но он, без сомнения, не рассчитывал на такой безусловно полный успех. Илиа Бруш, совершенно убежденный, только и искал случая уступить. Затруднение состояло лишь в том, чтобы найти удобный предлог для отступления.

— Третья, и последняя, причина,— продолжал между тем кандидат в пассажиры,— это та, что я обращаюсь к вам от имени вашего президента, господина Миклеско. Так как вы поставили свое предприятие под покровительство «Дунайской лиги», то она по меньшей мере должна иметь контроль за его выполнением, чтобы иметь возможность засвидетельствовать, в случае нужды, полное соблюдение его условий. Когда господин Миклеско узнал о моем намерении составить вам компанию в путешествии, он дал мне почти официальный мандат в этом смысле. Я сожалею о том, что, не предвидя вашего непонятного сопротивления, отказался от рекомендательного письма, каковое он мне предлагал для вас.

Илиа Бруш испустил вздох облегчения. Мог ли найтись лучший предлог, чтобы согласиться на то, от чего он так яростно отказывался?