Дунайский лоцман. Необыкновенные приключения экспедиции Барсака

– Мои планеры имеют три главные особенности, относящиеся к устойчивости, подъему и движущей силе, о чем я дам понятие в немногих словах. Начнем с устойчивости. Когда на птицу налетает порыв бури, ей не приходится делать расчеты, чтобы поддержать равновесие. Ее нервная система или, вернее, та часть нервной системы, которую физиологи называют рефлексами, заработает и восстановит равновесие инстинктивно. Вы мои планеры видели и знаете, что они состоят из двух крыльев, помещенных на вершине пилона высотой в пять метров; у подножия пилона находится платформа, несущая мотор, водителя и пассажиров. Таким образом, центр тяжести находится внизу. Соединение пилона с крыльями подвижное. Пока он не закреплен частично или полностью посредством рулей направления и глубины, он может описывать маленькие дуги во всех направлениях вокруг вертикали. И вот, если крылья независимо от руля наклоняются поперек или вдоль, пилон, увлекаемый своим весом, стремится составить с ними другой угол. В этом движении он тотчас приводит в действие противовесы, скользящие параллельно или перпендикулярно крыльям, и в тот же момент крылья занимают надлежащее положение.

Таким образом, немедленно – автоматически, как я уже сказал, – выправляются невольные уклонения планера.

Марсель Камаре, опустив глаза, давал объяснения с безмятежностью профессора, читающего лекцию. Он не колебался, не подыскивал слов, они приходили к нему сами. Без запинки он продолжал все так же:

– Перейдем ко второму пункту. В момент подъема крылья планера опускаются и складываются около пилона.

В то же время ось винта, подвижная в вертикальной плоскости, перпендикулярной к крыльям, поднимается; плоскость крыльев становится горизонтальной, и аппарат превращается в геликоптер. Но когда он достигнет достаточной высоты, крылья открываются, ось винта одновременно наклоняется вперед и становится горизонтальной. Винт становится толкающим, и геликоптер превращается в планер. Что касается движущей силы, то ее доставляет жидкий воздух. Из резервуаров, сделанных из нетеплопроводного материала, о котором я вам говорил, и регулируемых системой клапанов, жидкий воздух вытекает в тонкие, постоянно прогреваемые цилиндры. Там он мгновенно переходит в газообразное состояние под огромным давлением и приводит в движение мотор.

– Какой скорости достигают ваши планеры? – спросил

Амедей Флоранс.

– Четыреста километров в час и проходят без посадки пять тысяч километров, – ответил Камаре.

«Nu admiraril», – сказал Гораций 82, что означает: не следует удивляться ничему. Однако слушатели Камаре не могли удержать восхищения. Они не могли подобрать достаточно восторженные слова, чтобы прославить этого гения, когда вернулись в башню. Но странный человек, который иногда выказывал крайнее тщеславие, оставался равнодушен к этим похвалам, точно на него действовали только те, которые он сам себе расточал.

– Сейчас мы в сердце завода, – сказал Камаре, когда все возвратились наверх. – В этой башне десять этажей, заполненных различными аппаратами. Вы, конечно, заметили на ее вершине высокий металлический пилон? Это «прожектор волн». Впрочем, вся поверхность башни покрыта множеством прожекторов меньшего размера…

– «Прожекторы волн», говорите вы? – спросил доктор

Шатонней.

– Я не хочу читать вам курс физики, – с улыбкой сказал

Марсель Камаре, – но некоторые объяснения необходимы.

Я вам напомню, если вы знаете, и расскажу, если это вам неизвестно, что знаменитый немецкий физик Герц давно уже заметил, что, когда между полюсами индукционной катушки проскакивает искра, она вызывает колеблющийся

82 Гораций (65-8 годы до нашей эры) – знаменитый римский поэт.

разряд: каждый полюс поочередно становится то положительным, то отрицательным. Скорость этих колебаний, или их частота, может быть очень большой – до ста миллиардов в секунду. И они не ограничиваются теми точками, между которыми происходят. Эти разряды колеблют эфир, заполняющий все мировое пространство и промежутки между молекулами материальных тел. Эфирные колебания, распространяющиеся все дальше и дальше, называются волнами Герца. Я понятно говорю?

– Восхитительно! – провозгласил Барсак, который, как политический деятель, менее всех понимал в научных вопросах.

– До меня, – продолжал Камаре, – волны Герца рассматривались как лабораторный курьез. Ими электризовали без соприкосновения более или менее удаленные металлические предметы. Основной недостаток этих волн в том, что они распространяются во все стороны, как концентрические круги в луже от брошенного в нее камня. Из этого вытекает, что их начальная энергия, распространяясь все дальше, уменьшается, слабеет, как бы улетучивается, и уже в нескольких метрах от своего источника дает лишь незначительные проявления. Ясно?

– Ослепительно! – уверил Амедей Флоранс.

– Еще до меня заметили, что эти волны, как и световые, могут отражаться, но не сделали отсюда никаких выводов.

Благодаря открытию сверхпроводника, – это им покрыт гребень заводской стены, – я устроил рефлекторы, направляющие почти все испускаемые волны куда я хочу.