Дуновение холода

— Чары действуют, только если оружие не выступает из-под одежды. Эти двое упорно носят длиннющие мечи, вот ты их и видишь. За одно и прочее оружие лучше видно — стоит где-то нарушить иллюзию, и она рассыпается. Ты же в курсе.

— Да, но я не думала, что ваши кобуры и прочие портупеи зачарованы.

Он пожал плечами.

— Должно быть, стоят прорву денег.

— Нам их подарили, — сказал он.

Я сделала большие глаза:

— Такие чары — даром?

— Ты после того спича в коридоре пользуешься популярностью у малых фейри. Когда ты заявила, что в детстве у тебя все друзья были с кухни, а не из тронного зала.

— Это чистая правда, — сказала я.

— Конечно, но от того не менее политически выгодно. Привлекает к тебе сердца. Как и твое родство с брауни.

— Так вашу сбрую делали малые фейри? — поинтересовалась я.

Он кивнул.

— Это сидхе магию почти потеряли, а малые фейри сохранили куда больше, чем мы думали. Полагаю, они боялись говорить сидхе, что малые фейри деградируют не в такой степени, как высокие.

— Мудро с их стороны, — оценила я.

Рис подошел к кровати.

— Не то чтобы мне не нравилась моя крутая кобура, но ты тянешь время потому, что ищешь способ вежливо меня отшить, или есть вопрос, который ты хочешь задать, но стесняешься?

— Меня действительно заинтересовали эти чары. Нам скоро понадобится весь доступный магический арсенал. Но я и правда хочу спросить… Ты в первый раз по собственной воле вошел в комнату Китто, когда я здесь. Нам интересно, в чем дело.

Рис кивнул и опустил глаза, будто собираясь с мыслями.

— Если оба вы не возражаете, я бы к вам присоединился — поспать обнявшись.

Он поднял лицо — с самым непроницаемым выражением, какое мне только случалось у него видеть. Обычно он прятал эмоции за язвительной иронией. А сегодня был серьезен, сам на себя не похож.

— Мое мнение не в счет, — сказал Китто, но при этом сполз пониже и натянул на себя простыню.

Рис перебросил пиджак через плечо:

— Мы говорили на эту тему, Китто. Ты теперь сидхе, а значит, вполне можешь иметь свое мнение, как все мы.

— Ой, только не это! — взмолилась я. — Не надо как все. Китто так выгодно от вас отличается отсутствием капризов!

Рис улыбнулся:

— Мы так ужасны?

— Временами, — сказала я. — Ты еще получше прочих.

— Вроде Дойла, — предположил Рис.

— Вроде Холода, — поправил Китто, и вдруг испугался собственной дерзости. Он буквально с головой забрался под простыню, крепко прижавшись к моему боку. Но по напряжению его тела ясно было, что ничего в этом нет сексуального, один страх.

Он боялся Риса? Страж как минимум однажды на моих глазах пытался если не убить, так покалечить Китто — вскоре после нашего приезда в Лос-Анджелес. Надо полагать, несколько визитов в кино и прогулка по магазинам прежнюю вражду не преодолели. Это как родители пытаются наладить отношения с детьми после развода: хоть сколько подарков и внимания прежнее зло не перечеркнут.

Рис зла сделал достаточно, но Китто скрывал, что до сих пор боится стража. Я ничего, совсем ничего не замечала. Я думала, что все мы — одна большая счастливая семья, насколько это возможно. Как же я собираюсь править целым народом, если среди собственных любовников не могу установить мир и порядок?

— Боюсь, Китто в твоем присутствии будет неловко, Рис, — сказала я, гладя Китто по спине сквозь простыни. Он прильнул ко мне, словно боялся, что я потребую от него чего-нибудь неприятного. Я не понимала, почему «обслуживать» Падуба с Ясенем он не был против, а Риса смущался. Может, дело в культурных различиях — все-таки я не гоблин. Возможно, я стану их верховной правительницей, но гоблином по-настоящему не стану никогда. Гоблины — наша пехота, наши громилы и нередко пушечное мясо. Красные колпаки — ударные части нашей армии. Но чего-то я никак не могла понять в гоблине, что лежал в одной постели со мной. По своей магии он был истинным сидхе, но в сердце он навсегда останется гоблином, как и я во многом останусь человеком из-за того, что ходила в школу для людей и дружу с людьми. Не одни только гены делали меня человеком — я стала больше человеком, чем должна была, и больше американкой по образу мыслей, чем должна была.

Иногда я задумывалась, не нашел бы мой отец другой предлог, чтобы воспитывать меня за пределами волшебной страны, если б Андаис не пыталась меня убить. Он считал очень важным, чтобы я понимала дух нашей новой страны.

— Китто, — сказал Рис. — Я знаю, что поначалу вел себя ужасно, но я пытался загладить вину.

Голос Китто глухо прозвучал из-под простыни:

— Ты все делал, просто чтобы загладить вину?

Рис обдумал вопрос.

— Поначалу да, но ты один оказался способен посмотреть два гангстерских фильма подряд и получить от них удовольствие. Остальные только терпели. Или и ты просто проявлял вежливость?

Китто ответил, не высовывая головы:

— Мне нравится Джим Кэши. Он маленький.

— Угу, я это тоже ценю, — согласился Рис.

— Но ты же не маленький, — сказал Китто.

— Для сидхе маленький.