Дуновение страсти

– Должен зайти,– ответила медсестра.– Хотя, что он может сделать? Думаю, мы пришли к концу пути, Брюс. Теперь дела пойдут все хуже и хуже…

– О Боже!– воскликнула Энн и картинно, как показалось Пэгги, приложила к глазам крохотный кружевной платочек. Вилли неуклюже пытался успокоить девушку: придвинулся поближе, гладя ее волосы, а она уткнулась ему лицом в плечо и тихо всхлипывала.

Брюс несколько раз постучал пальцем по столу, стараясь сосредоточиться. Пэгги наблюдала за столь красноречивым жестом. В нем было что-то гипнотическое, скрывавшее силу и раздражение одновременно.

– Как трогательно, Энн,– сказал наконец он.– Хотя вы едва знакомы… Не расстраивайтесь. Для нее, быть может, это самый легкий выход.

– Ничего не могу с собой поделать,– пробормотала, всхлипывая, девушка.– Я вспомнила, как… умер отец. Вчера, когда Вилли отвел меня к ней, чтобы представить, она так ко мне отнеслась, будто я еще маленький ребенок, который нуждается в материнской ласке.

– Это правда,– рассудительным тоном произнесла Глория Стоун.– Обычно она совсем не реагирует на посетителей, но к Энн явно прониклась.– Сиделка наклонилась к девушке через стол.– Возможно, вам будет лучше, дитя мое, если вы расскажете о своем отце. Выговоритесь – так легче перенести боль утраты.

– Она хорошо отнеслась к Энн, потому что увидела дочь,– твердо перебил сиделку Вилли.– Вот и все! Материнский инстинкт куда убедительней любых доказательств, разве не так?..

Он замолчал, потому что Брюс свирепо уставился на него, его карие глаза потемнели, предвещая опасность. Тишину нарушила Энн.

– Папа был замечательным человеком,– начала она, и все повернулись к ней.– Мягкий по натуре, отзывчивый… Он занимался какой-то важной работой в Спрингфилде. Однажды в воскресенье он приехал меня повидать, и мы пошли кататься на байдарках. Недалеко от нас оказалась лодка с двумя мальчиками.– Девушка опять вытерла слезы.– Они вели себя как лихачи. Разве могло прийти в голову, что младший не умеет плавать? Когда они перевернулись, старший сразу же вынырнул, а младший… пошел ко дну. Папа бросился за ним в воду и вытолкнул его на поверхность, а сам… Сильное течение потащило его, обрушило на голову бревно, сорвавшееся с камней, и больше я его не увидела…– Она безутешно рыдала.– Мне снится это до сих пор… Ужасно…

Вилли схватил со стола одну из белоснежных салфеток, помогая девушке вытереть слезы.

– Успокойся, прошу тебя, дорогая. Отца уже не вернешь…

– Он никогда толком не говорил мне о нашей семье. Для меня стало шоком, когда появился Вилли и выяснилось, что я из Реджвуда. Я так по отцу тоскую. Он был чудесным,– все еще не могла взять себя в руки Энн.

– А никто и не сомневался,– сказал Брюс. В его голосе прозвучало сочувствие, когда он наклонился к девушке и похлопал ее по маленькой ручке.

Эта женщина стреляный воробей, почему-то решила Пэгги. Она или лучшая в мире актриса, или ее рассказ – чистая правда. Так, значит, я здесь самозванка?.. Но в конце концов, я и правда никогда не слыхала о Реджвуде, пока не получила то письмо. Невольно она отвела взгляд от плачущей женщины – и тут обнаружила, что Брюс пристально наблюдает за ней со странным выражением в глазах. Пэгги опустила голову, на щеках у нее почему-то вспыхнул румянец.

– И когда это случилось?– услышала она голос Брюса.

– Шесть лет назад мне пришлось надеть траур,– ответила Энн.– Ненавижу черное! Не вынесу, если придется снова…– Тут ее опять прервали рыдания.

– Зачем заранее волноваться?– сказал Брюс.– Даст Бог, вам траурный цвет не понадобится.– Энн подняла голову с плеча Вилли и благодарно улыбнулась.

Как будто носить черное, подумала Пэгги, самое худшее из случившегося. Впрочем, мысль показалась ей несправедливой, и она бросила в сторону Энн извиняющийся взгляд.

– А как насчет вашего отца?– вдруг спросил Брюс, обернувшись к Пэгги.

Она чувствовала на себе всеобщее внимание. Как легко, оказывается, когда сочиняешь роман, придумываешь за героев реплики, заставляешь их говорить то, что считаешь нужным. И совсем другое дело, если ждут ответа от тебя лично.

– Вы меня слышите, Пэгги?– Властный и требовательный голос Брюса вывел ее из задумчивости.

– Я… не так много знаю о своем отце,– виновато вымолвила она.

– И все-таки!– настаивал Брюс.

Пэгги разозлилась, однако постаралась скрыть ненависть, вдруг вспыхнувшую в ней к человеку, от которого пощады не жди. Пусть будет, как будет, она расскажет все, ничего не тая.