ДУР

— Правильно понимаешь. — Нахмурился Матвей. — Более того, у них существует своего рода воздействие, в некотором смысле противоположное нашему. Если мы…хм…усиливаем эмоции, то они просто их лишают. Что в конечном итоге ведет к вымиранию разумных рас. И бороться с этим нельзя, потому что стоит гзеддам приблизиться к любому из разумных миров, как там уже даже лекарство от их излучения, облучения или воздействия изобретать бесполезно. Ибо изобретать уже некому.

— Хм… ничего себе… А зачем им это? В смысле, они это делают сознательно? Тьфу, осознанно?

— Гзедды, как и мы умеют частично управлять своими способностями. И при сборе материала и образцов они себя контролируют. Потому что знают, что иногда информацию можно получить, только если объект вменяем. По крайней мере, сначала… И то, что тебе не удалось испытать на себе их зов… Очень радует, иначе мы бы тут с тобой не разговаривали…

— Подожди, ты хочешь сказать, что ты себя все время контролируешь? Или наоборот, на всех влияешь? Когда ты общался с Ренатом, то на него ты тоже воздействовал?

— Нет. Я себя контролирую. Это сложно. И требует определенной подготовки. Но у нас разработаны методики, которые частично позволяют снизить эффективность нашего воздействия на других, и все архоны, которые отправляются в космос, должны ими в совершенстве владеть. А расслабиться я могу только во время представлений, как вы их называете, или в процессе общения с женщиной… — И Матвей поднял на меня взгляд.

— То есть в процессе…эээ…взаимодействия, ты становишься самим собой?

— Да, можно и так сказать… Я воздействую. Мне легко и хорошо. Мне не нужно сдерживаться. Мне приятно дарит эмоции. Несколько смущает только моральная сторона всего этого, когда я понимаю, что все удовольствие и радость, которую я дарю, не более чем временное явление и вмешательство в естественные процессы…

Я задумчиво взболтнула в руке стакан.

— Вернемся к гзеддам. А почему они тогда все кругом не захватили, и я не слышала ни одной легенды о внезапно потерявших мотивацию мирах?

— Вселенная дала гзеддам универсальное оружие. Им не нужно ни с кем сражаться за территории или вкусную еду. Империи сдадутся им без боя. Но, видимо, в противовес им она создала нас. И мы стоим на страже интересов разумных рас.

Санитары космоса, ага.

— Интересно, каким образом?

— Начнем с того, что архонам было хорошо и у себя. Еще до появления гзеддов. А гзедды вышли в космос не так давно. Чуть больше двух тысячелетий назад по времени Дахота. Мы много раз пытались контактировать с другими расами. Но быстро поняли, что это хоть и возможно, но совершенно не нужно. Потому что к определенным чужим достижениям мы и так могли получить доступ, а общение было неравноценным. Архоны расслабились и решили ограничиваться наблюдением, не вступая в близкие отношения и не налаживая торговых связей. Но появились гзедды… И все изменилось.

Матвей сделал паузу, пытаясь дать мне время все прочувствовать. И продолжил рассказ.

— Архоны — развитая цивилизация. У нас нет внешних врагов, почти нет локальных конфликтов. Я, конечно, не говорю про межличностные. Но в целом у нас здоровое и уравновешенное общество. Тебе не скучно? — внезапно спросил он, видя, что я ушла в свои мысли.

— Да, рассказывай все, что считаешь нужным. Все очень и очень интересно…

Как же вы выпутались, бедненькие…

— Хорошо. Мы свободолюбивы. Сильны и талантливы. В том числе благодаря нашим научным достижениям. Мы искоренили традиционное мышление и живем как нам удобно. Мы многое знаем и можем. Но иногда могущество только вредит. А именно тогда, когда встает вопрос долга, и ты понимаешь, что кроме тебя просто некому… Когда мы впервые узнали о гзеддах, мы не собирались вмешиваться. Мы практически ни с кем не контактировали, и не испытывали ни к одной из рас серьезных симпатий, хотя собирали и накапливали информацию.

Ну да, вели наблюдения за колониями муравьев в космическом масштабе…