Дура LEX

В свете такого поворота событий надо было много в моем первоначальном плане переиграть. Предположим, Алик летит со мной до Франкфурта, затем едет в Грац или Клагенфурт, где будет меня ждать. Если я не появлюсь в течение трех дней, скажем, 24, 25 и 26 августа, он должен поднять всех на ноги. Вот только кого поднять на ноги? Клагенфуртских пожарных? Моих родителей в Нью-Йорке? ООН? Ну, разумеется, всю западную общественность, которая содрогнется, узнав, что меня с Людой взяли за жопу в мариборском лесу. Но Бернис видела кровь у Триеста, а не в Мариборском лесу. Нету в мариборском лесу никакой крови. А звонить Алик будет американским корреспондентам в регионе, в американское посольство в Белграде, американское консульство в Загребе, Майклу Коэну в Нью-Йорк. Жаль, конечно, что я не американский гражданин, а только постоянный житель. Не будут за меня американцы биться до последнего. Вообще не будут биться.

Ночевал я у Алика. Утром, проснувшись, опять начал думать о Граце и Клагенфурте. Хотел позвонить Елене Васильевне и забронировать в обоих городах по комнате, но вспомнил, что сегодня воскресенье — она не работает. А если нет свободных мест, где тогда Алик будет ночевать?

Я с удивлением поглядывал на Алика, который, похоже, был весьма доволен, что лететь ему, в общем-то, и не надо.

— Куда лететь, если виз нет? — не скрывая радости, приговаривал Алик.

Я ему вяло говорил:

— Собрал бы ты вещи в дорогу.

На что он отвечал:

— А куда мне ехать, если виз нет? Или ты ждешь, что визы нам сюда принесут?

Днем я позвонил Бернис Голден.

— Бернис, ты обещала, что я полечу вместе со своим другом.

— Именно так, — ответила Бернис. — Ничего не изменилось.

— Ну так знай, Бернис, что у моего друга нет ни одной визы, и что завтра мы должны вылететь во Франкфурт, и что югославам нужно три недели, чтобы выдать визу.

— Я сказала, что ты полетишь со своим другом, и он будет с тобой в Югославии. Все будет в порядке.

— Бернис, у тебя есть связи в югославском консульстве? Как мой друг попадет в Югославию?

— У меня связи везде. На «Кодаке» мне тоже не верили. Не повторяй их ошибки. Как я сказала, так и будет. Точно и несомненно.

Я повесил трубку. Посидел, пытаясь заглянуть в будущее. Наконец сбросил с себя оцепенение и сказал Алику, чтобы он быстро собирался, так как ночевать мы будем у меня в Нью-Йорке, а дел завтра невпроворот. Мне показалось, что жена Алика Ляля была довольна таким поворотом дел. Алик доволен не был и не скрывал этого.

* * *

В понедельник семнадцатого августа мы проснулись в семь часов утра, быстро позавтракали, схватили вещи и помчались в югославское консульство. Каково же было мое разочарование, когда на двери консульства я увидел табличку «Консульский отдел закрыт в связи с переездом». Рядом с дверью валялись ящики с порезанной бумагой, устаревшие канцелярские принадлежности и всякая подобная рухлядь.

— Ну раз так, пошли, — сказал Алик.

Я молча смотрел на дверь, перестав слышать и видеть все вокруг. Весь мир сосредоточился для меня в этой двери. Я впал в странное состояние, которое никогда до этого момента не испытывал. Начал стучать в дверь. Никто не открывал. Продолжая стучать, все громче и громче, я знал, что буду стучать до тех пор, пока не откроют, но за дверью не слышалось ни звука. Я стал барабанить кулаком, но без злости, а чтобы не болели костяшки пальцев. Во мне постоянно звучало: «Бернис не может ошибаться». Я бил в дверь кулаком, зная, что успех зависит от моей настойчивости.

Дверь открылась. На пороге стоял высокий красивый усатый мужик в джинсовом костюме.

— Чего стучите? Не видите — мы переезжаем, — сказал мужик.

— Нам с консульским работником встретиться нужно.

— Я и есть консул, — ответил мужик. — Но мы сейчас переезжаем. Приходите через неделю.

— Мы очень любим вашу страну, — начал я. — Давно мечтали туда поехать. Вот мой паспорт с югославской визой, вот билеты на сегодняшний вечерний рейс. Мы потеряем столько денег, если мой друг не получит визу, весь наш отпуск пропадет. Пожалуйста, поставьте ему визу.

— Так ведь мы переезжаем, — повторил консул.

Мир опять сузился, теперь до консула. То ли древние заклятия я бормотал, то ли повторял «дяденька, не бейте», то ли солидным голосом, не унижаясь, просил войти в наше положение, я не помню. Помню только, что произносил звуки, смотрел на консула, а потом замолчал.

— Ладно, — сдался консул, — сейчас принесу заявление, заполните и дадите мне.

Алик заполнил заявление и отдал его лучшему усатому красавцу в мире — югославскому консулу. Консул просмотрел заявление и почему-то спросил, где работает жена Алика. Алик ответил, что в дизайнерской компании.

— А кто владеет компанией? — спросил консул.

— Итальянцы, — честно и неумно ответил Алик.

— А какие у них связи с Югославией? — продолжал допытываться консул.

— Да никаких, они с Сицилии, — уже умнее ответил Алик, уводя и без того далеких персонажей подальше от границы с Югославией.