Дура LEX

«Мисске» Оле было двадцать восемь лет, а ее жениху Роберту шестьдесят два. Роберт был партнером в крупной юридической фирме, и его годовой доход составлял порядка двух миллионов долларов. Роберта познакомил с Олей клиент фирмы — новый русский, активно осваивающий рынок недвижимости в Нью-Йорке. В Америку Оля приехала по студенческой визе, которую ей организовал какой-то украинский спонсор. Этот же спонсор в свое время купил для Оли титул «Мисс Украины». Судя по всему, у спонсора появилась более молодая «мисска», и он отправил Олю в почетную ссылку учиться английскому в Америку. Партнер украинского спонсора в Америке и представил Олю Роберту.

Сначала в кабинет вошла Оля, которая принесла мне контракт, приготовленный Робертом. Попросила, чтобы я ознакомился с ним тут же, в ее присутствии. Я сказал, что ей придется поскучать, и она выразила готовность пойти на эту жертву. Пока я читал (а этот процесс занял не менее получаса), она сидела и курила. Иногда звонил ее мобильный телефон. Говорила Оля с украинским акцентом. Я закончил чтение.

— Ну и шо мне полагается, если я брошу этого козла? — полюбопытствовала Оля.

— Если вы продержитесь в браке пять лет, вам полагается кооперативная квартира, в которой вы сейчас живете.

— А бабки? Вы знаете, сколько стоит содержать эту хату?

— Нет, Оля, все деньги и имущество будут разделены поровну между детьми вашего мужа. У него один сын и две дочки.

— А как насчет моего ребенка? Там шо-нибудь на эту тему сказано? Или мой ребенок ему до одного места? Кстати, его дети с ним не разговаривают. Как узнали про меня, устроили ему веселую жизнь. Одна дочка со мной решила поговорить. Начала меня упрашивать, шобы я от всего отказалась. Я ей говорю: «Как вам не стыдно! Это же ваш отец!» Но тут же все бабки решают. Так шо мой ребенок?

— Про вашего ребенка тут ничего не сказано.

— Так дело не пойдет! Или этот козел обеспечит мою дочку, или я за него замуж не пойду. На хер он мне нужен с его Америкой? Я ему лучшие годы, а он мне шо?

Оля настолько разнервничалась, что попросила меня пригласить Роберта в кабинет немедленно. По тому, как она говорила, я понял, что английские курсы она еще не закончила. Не представляю, что мог понять Роберт, но смысл криков сводился к тому, что о браке с ней он может забыть. Потом Роберт сказал, что хочет поговорить со мной.

У Роберта был приятный голос, прокуренный дорогими сигарами. Он спросил, чего хочет Оля, и я сказал, что неплохо было бы ежемесячно откладывать какую-нибудь сумму для Олиной дочки. Роберт сказал, что подумает.

В разговор вмешалась Оля. Она спросила, на что максимум она может рассчитывать. Я ей объяснил, что предбрачный договор потому и называется договором, что стороны о чем-то договариваются. Для того чтобы о чем-то договориться, от чего-то добровольно отказаться и пойти на какие-то компромиссы, нужно знать полную финансовую картину противоположной стороны. С миллионером разговор один, а с миллиардером совсем другой. Скрытие своих авуаров и доходов может легко стать поводом для судебного аннулирования предбрачного договора. Роберт приложил к договору список своих владений. Он был, безусловно, богатый человек. Квартира в Манхэттене, дом в Майами, сорокафутовая яхта, земельные участки в Аризоне и Колорадо, доля в ресторане в Нью-Джерси плюс акции и облигации на несколько миллионов долларов. Пока что он предложил оставить Оле только квартиру в Манхэттене, да и то при условии, что брак продержится минимум пять лет.

Оля и Роберт сидели по разные стороны длинного дивана. Договор был еще не подписан, а поэтому любезничать с Робертом Оля не собиралась. На Роберте был клубный пиджак поверх рубашки-джерси, светлые брюки, замечательные зубные протезы. Он был среднего роста, несколько полноват, но сила в нем еще чувствовалась. От него приятно пахло духами. Оля была одета совсем в другом стиле, но тоже дорого — дизайнерские джинсы, свитер с заветным именем и греко-римским орнаментом, очки, поднятые на волосы. Роберт достал какой-то блокнот и ручку и стал что-то быстро записывать. Попросил у меня калькулятор и снова погрузился в записи. Оля с презрением смотрела на него, а потом разразилась потоком наблюдений как о нем, так и об Америке в целом.

Если бы только Роберт понимал, что говорила о нем Оля! Какая женитьба?! В двух футах от него сидел страшный враг, поносящий его матерщиной. Я был адвокатом Оли, но, будучи мужчиной, не мог не испытывать чувства солидарности с Робертом. Однако Роберт ничего не подозревал. Этот многоопытный адвокат ни по Олиному тону, ни по ее жестикуляции не догадывался, что она говорит о нем! Если бы он понял хоть одну десятую из всего, что было Олей сказано, то, не сомневаюсь, встал бы и дал ей пощечину. И ни о каком браке уже не было бы и речи. И я так этого хотел! Но этого не произошло.