Дурак космического масштаба

Мне захотелось уйти. Тогда я сделал так, как делал обычно Дьюп: вошел и сел не в углу, а там, где самый лучший обзор – в центре, чуть сбоку от дверей. Взял пульт, стал, никого не спрашивая, переключать модификации на самом большом экране. Потом вообще вывел экран из голорежима – полистать новостные ленты. В основном мне якобы хотелось читать про войну.

В общем зале стояла ненормальная тишина, только первогодки шушукались слева.

Я пробегал глазами заголовки новостей, но думал о том, как мне теперь искать Дьюпа.

Конечно, я знал его имя и должность, но знал как-то по-уродски. Капрал называл Дьюпа «сержант Макловски». Но сержантских должностей в армаде три – младший сержант, старший и сержант по личному составу. (Я, например, был младшим сержантом.) А потом, я давно уже подозревал, что Дьюп – не имя, а прозвище, хотя ни разу не слышал, чтобы на корабле моего напарника называли иначе. Надо бы поговорить с кем-то из старичков. Кто помнит, как и когда Дьюп прибыл на наш «Аист».

Я повернулся и внимательно оглядел зал. Четыре столика, четыре больших дивана, двадцать два отдельных кресла, один большой экран, два малых, три голосекции. Кароль и Вессер – за одним из столиков, Ахеш и мой однокорытник Сербски – за другим. Ахеш, к слову сказать, большая гадина, вон как глаза бегают. В левом углу пятеро зеленых-презеленых салаг сидят кружком. У малого экрана смотрят порнуху старички – палубный Пурис, вечно второй стрелок Гендельман по прозвищу Гибельман и Бычара Барус, который, несмотря на ежедневные «два часа в спортзале», сумел уже отрастить пузо. Из самых стареньких в общем зале был сейчас только Пурис. Я даже имени его не знал, палубный Пурис – и все.

Пока размышлял, хоть какая-то жизнь вокруг меня начала налаживаться: Кароль и Вессер стали тасовать карты и раскладывать палочки, служившие условной платой в игре. Гибельман вызвал стюарда с пивом. Недоверчивый стюард стал препираться и выяснять, выпил ли Гибельман сегодня сколько ему положено или нет. Я тем временем подсел к Пурису, отметив, впрочем, что в зал вошел мой второй пилот, Джи Арх, и присоединился к первогодкам.

Пурис при виде меня весь подобрался и приготовился линять. Голографическая девица тянула к нему все четыре руки, но, похоже, делала это зря. Я выключил изображение. – Ты не беги, Пурис, – сказал я не тихо и не громко. – Мы еще не начали.

Палубный затравленно оглянулся на Бычару.

Да о чем они тут без меня говорили?!!

– Ты это… – сказал мне Бычара Барус излишне громко.

Я встал. Я был выше всех здесь присутствующих. И в хорошей форме.

Гибельман жалобно посмотрел на нас, потом на пиво. Пива ему хотелось больше, чем драки.

Боковым зрением я видел, что Кароль и Вессер, которых условно можно было считать союзниками, поднялись из-за своего столика и пошли к нам. Кароль встал у меня за плечом справа. Вессер плюхнулся в кресло рядом с Гибельманом и его пивом.

Все молчали. Я сконцентрировался на Пурисе. Костлявый такой, с виду довольно скользкий тип. Я о нем, кроме фамилии, ничего не знал. Зато он должен был знать то, что нужно мне. Но поговорить с ним по душам мне сегодня явно не дадут, это я понимал. Потому перестал изучать сдувающегося на глазах Пуриса и сказал, уставившись в живот Бычаре. – Я не понял, что вы все здесь против меня имеете?..

Вессер картинно возвел очи горе.

Я передвинул взгляд и нечаянно уперся им в Гибельмана. – А я… мы что? – он оглянулся на Бычару, потом на Пуриса.

– …или против ДЬЮПА? – закончил я.

Бычара понял, что говорить придется ему. Он встал. Решил, что его плохо видно?

– Ты это… – сказал он.

Я ждал.

– Ты вообще знаешь, кто он такой, этот твой Дьюп? – сглотнул. – Он же спецоновец! Его же к нам Хэд знает из кого понизили! Ты думаешь, чего он такой гордый был? Да он имел таких, как ты!..

Дальше я и половины слов не знал. Какой талант скрывался за растущей пивной мозолью!

Я был в курсе про спецоновцев. Они выполняли самую грязную работу не только в армаде, они вообще всю ее выполняли. Но мне было на это как никогда плевать.

Я ждал, пока поток ругани иссякнет, и он иссяк. И я сказал тихо-тихо, чтобы все мухи тоже слышали:

– Барус, ты меня или его оскорбить хотел?

И взял кресло.

Бычара закрыл голову руками и становился все ниже и ниже…

Кресло, если отрывать его, как я сейчас, от магнитной подушки, весит в момент отрыва 204 килограмма. Но я этого не почувствовал. Я именно взял кресло. Оно полетело в стену над головой Баруса и, уже лопнув пополам, треснуло его, сползшего на пол, по башке. Кароль не побоялся повиснуть на моей правой руке. На левой тоже кто-то повис. Кажется, Сербски. Я отшвырнул обоих.

Пурис медленно уползал из зоны боевых действий на четвереньках. Он знал, кто последний год был в состоянии работать со мной в спарринге. И все знали. Из таких здесь сейчас никого не стояло.

Вессер решил выступить миротворцем. Он поднял обе руки и встал, закрывая собой шевелящегося под обломками кресла Бычару.