Дурак ты, Сидоров

Но попробуйте заткнуть Адаскину, когда она начинает нагнетать. Она продолжала в том же духе до того самого момента, как мы вошли в класс. Только тут она замолчала, да и то не совсем. Потому что нам пришлось объяснять, почему мы опоздали. А так как математичка Мария Владимировна Предводителева, или, как мы ее называем, Предводительница, — наша классная, то объяснять пришлось подробно.

Выслушав жалобную историю про Агатину личную карточку, Предводительница наконец разрешила нам сесть. Не успели мы это сделать, в класс ворвался Будка собственной персоной. Он тяжело дышал, а рожа его сияла.

— Та-ак, — протянула Предводительница. — Ты, Будченко, тоже Дольниковой помогал?

— He, — озарил нашу классную широкой улыбкой Митька. — Я домой бегал. Мне надо было. А Дольникова там надолго. Ника уже второй турникет курочит.

— Кто-кто? — подняла брови Мария Владимировна.

— Ой, — хлопнул себя по лбу Будка. — Извините, я имел в виду Николая Ивановича. Там турникет чегой-то такое сделал с Агатиной карточкой. Они разбирают, а ее нет.

— Как это нет? — удивилась Предводительница.

— Вот и они там думают, как это, — кивнул Митька. — А дальше чего, не знаю. Меня прогнали. Я, конечно, мог бы помочь. А Ника... то есть Николай Иванович, говорит: «Иди учиться».

— Ну, раз пришел, Будченко, то садись, — разрешила классная.

Митька плюхнулся на место. Я тут же кинул ему записку. В ней для конспирации содержался только один вопрос: «Удачно?» Митька, прочтя, вместо ответа поднял вверх большой палец. Я понял: дубликат ключа у нас в кармане. Вернее, пока в кармане у Будченко. Теперь осталось лишь вернуть на место оригинал.

Пока Предводительница вела урок, мы с Круглым осторожненько совещались. Операцию по возвращению ключа следовало осуществить на ближайшей же перемене. Во-первых, потому что она тоже большая. А во-вторых, чтобы охранник не успел обнаружить пропажу. Ведь если он обнаружит, то незаметно подбросить ключ будет гораздо сложнее.

— Надо снова отвлечь охранника, — шепнул я Климу на ухо.

— Девчонки второй раз не согласятся, — произнес в ответ Клим.

— Это ежу понятно, — кивнул я.

— Обойдемся своими силами, — продолжал он.

— Снова карточку портить? — спросил я.

— Да ты что, — уставился на меня Круглый. — Еще неизвестно, чем все с Агатиной карточкой кончится. Еще один такой случай, и Ника учинит расследование.

— Только не это, — прошептал я.

— Вот и давай придумывать что-то другое, — сказал Клим.

Я умолк и начал думать. Мозги, однако, ворочались хуже некуда. Ничего путного на ум не лезло. Прямо хоть тресни.

Под конец урока в класс явилась Дольникова. Вид у нее был сильно надутый. По-моему, ей там досталось. Мы с Климом немедленно отослали записку. Но Агата ответить не удосужилась. Клим помрачнел. Кажется, на перемене нас ожидало серьезное выяснение отношений. Мне-то, в общем, плевать, а Круглому неприятно.

Я снова начал обдумывать план отвлечения охранника. Наконец меня тюкнуло, и я сказал Климу:

— А давай драку устроим.

— Поумнее ничего придумать не мог? — поморщился он.

— Не мог, — честно ответил я. — Да, по-моему, и не надо. Как ты сам не понимаешь: в таких делах чем проще, тем лучше.

— Сомневаюсь, но, может, ты и прав, — покачал головой Климентий.

Сдается мне, все его мысли в это время были об Агате, и своего плана он не придумал. Я принялся объяснять:

— Значит, ты подерешься с Будкой. Мне это вроде не понравится, но я вас не разниму. То есть я как бы буду стараться, но у меня ничего не выйдет. Таким образом, охраннику придется наводить порядок. Тогда вы возьмете его в клинч, а я быстренько подкину ключик в вахтерскую.

— А вообще-то, Тимка, неплохо. — У Клима явно поднялось настроение. — Давай Будке записку передадим. Пусть морально готовится.

Мы немедленно передали Митьке нежное послание: «На перемене будем бить тебе морду. Готовься. Клим. Тим». Будка прочел, обернулся и укоряюще посмотрел на нас. В глазах его застыл немой вопрос: за что?

Мы объяснили и обещали, что больно не будет, однако он должен изо всех сил изображать, будто ему как раз очень больно и обидно.

— Это я запросто, — радостно улыбнулся Митька.

Мы с Климом знали: он это умеет. Как-никак — один из ведущих актеров нашей театральной студии. Изольда на Будченко просто не нарадуется.

Митька отвернулся от нас и сделал вид, будто слушает математичку. А сам, наверное, морально готовился к скорой битве.

Наконец раздался звонок. Первым делом мы подошли к Агате:

— Ну, заменили карточку?

— Заменили, — сквозь зубы процедила она и отвернулась.

— Неужели Ника все просек? — спросил Клим.

— Уж не знаю, что он просек, — продолжала обиженно цедить слова Дольникова, — но мне наговорил вагон и маленькую тележку гадостей. Потому что сперва мы перепутали турникет.

Ника его разобрал, а там пусто. Он, естественно, обозлился еще больше и наорал сперва на меня, а потом на охранника.

— Вот гад, — посочувствовал Будка. — А потом-то нашли?