Дурак ты, Сидоров

— Сам об этом со вчерашнего вечера думаю, — не стал скрывать я. — И вроде все было нормально. Только вот предок последнюю пару месяцев стал часто приходить с работы чуть ли не ночью. Говорил: «Сверхурочные». Но раньше-то этого почти никогда не случалось. А теперь чуть не три раза в неделю. И в воскресенье недавно несколько раз работал.

— Нда-а, — протянул Клим.

— Вообще мне раньше это казалось нормальным, — продолжал я. — Лишние деньги никому не мешают. Только теперь понимаю... — и я умолк.

Клим кивнул. Видимо, врубился, что я имел в виду. Скорее всего, мой любезный предок ни на какую работу не ходил.

— В общем, Круглый, ясно, какие у моего предка сверхурочные, — с трудом проговорил я.

— Не скажи, — мотнул головой Круглый. — Может, как раз он именно и работал. На развод и разъезд ведь деньги нужны.

— Тоже верно. — Я вздохнул. — Работал мой предок или нет, мне в данном случае без разницы.

— А мать как себя вела? — заехал с другой стороны Клим.

— Да ничего особенного, — объяснил я. — Ну, может, немного более нервная стала. И отец мне чуть что талдычит: «Не расстраивай ее. Не расстраивай». Раньше точно такого не было.

Клим, молча, смотрел мне в глаза. Ясно. Он жутко сочувствует, но ничего не может сказать в утешение.

— Мальчишки! Куда вы пропали? Вы уже знаете? — К нам, запыхавшись, неслись Агата и Зойка.

— Что еще мы должны знать? — спросил Клим.

— Занятий телекружка сегодня не будет! — выпалила Зойка. — Карина заболела. Только что на доске объявление вывесили. Ах, зачем я только вчера целый вечер вымучивала это сочинение!

Странное дело, но, услыхав это, я почувствовал большое облегчение. И даже переспросил:

— Правда, заболела?

— Ну, — кивнула Агата. — Только чему ты радуешься?

— И не думаю радоваться, — возразил я, но это была не совсем правда.

Глава VIII. ЛЕТАЮЩАЯ ОРХИДЕЯ

А я ведь и впрямь, как ни странно, обрадовался. Карина Валентиновна заболела, занятие телекружка сегодня не состоится и сочинений ни у кого не потребуют. А значит, окончательное мое решение как бы откладывается. Вот сперва все у предков выясню, а потом и буду решать, стоит ли ставить точку на телекружке.

Раздался звонок, и мы отправились в класс. Однако нормально заниматься я в тот день так и не смог. Голоса учителей звучали для меня словно сквозь пелену тумана. Счастье еще, что никто не догадался вызвать меня к доске или спросить с места, ибо мысли мои вертелись лишь вокруг предстоящего развода родителей.

Чем дольше я думал об этом, тем сильней удивлялся, как же и впрямь ничего не заметил раньше. Ну жили и жили. Вон Винокур говорит: его предки перед разводом жутко ругались. Даже почти всю посуду в доме перебили. Тут хоть понятно: на фига вместе жить, если только крушить все вокруг. Но мои-то ничего подобного не делали. А последнее время у них даже не возникало скандалов среднего масштаба. Или мне просто казалось?

А может, у всех людей по-разному? Одни перед разводом всякие предметы кидают, а другие, наоборот, делаются вежливыми и ласковыми. Наверное, так. Хотя, если бы я собственными ушами вчера не подслушал разговор на кухне, ни за что не поверил бы. И тут меня тюкнуло. Все это время я полагал, что это отец намылился уходить из семьи. Но теперь догадался: разводиться хочет совсем не предок, а мать. Вот ей все и по фигу. А предок, конечно, над ней сюсюкает. Наверное, надеется, что мать в последний момент передумает и останется с ним.

От такого открытия меня прямо зашкалило. «Ну, — думаю, — еж колючий, дела! Отмочила родительница!» И мигом соображаю другое: раз так, то меня точно оставят с предком. На фига постороннему мужику абсолютно чужой сын. Значит, хочешь — не хочешь, надо готовиться жить с отцом. Вообще-то я его люблю. Но ведь он, наверное, тоже долго один не останется. Я живо представил себе: приводит предок какую-то злую тетку, и она начинает сживать меня со свету. Потому что ей тоже чужой сын абсолютно не нужен.

Конечно, у Сереги Винокура получилось совсем по-другому. Он оказался всем нужен — и родным, и чужим. Но это ведь исключение, а чаще бывает совершенно наоборот. Вон, учился у нас до третьего класса Колька Смирнов. Жил с мамашей и отчимом. Учился совсем никуда. Родителей постоянно вызывали в школу. А потом выяснилось, что именно поэтому Колька учиться и не может. Отчим после каждого вызова бил его и в результате едва совсем мозги не отшиб. И Колька учился все хуже и хуже. А потом что с ним случилось, не знаю. Они куда-то переехали. Но, думаю, все равно ничего хорошего Кольку не ожидало. Я, естественно, тут же подумал: «Что, если мне попадется такая прелесть в виде отчима или мачехи?» Конечно, фигу я дам себя бить. Но жизнь-то испортить могут. Начнут родных предков против меня настраивать.

Короче, к концу учебного дня я от всех этих рассуждений дошел до точки. А на переменах меня еще дергали то Будка, то Зойка. Мол, чего такой кислый. Спасибо еще Круглый старался как мог отвлекать от меня внимание.

Домой из школы мы с Климом шли вдвоем.