Дуракам всегда везёт

Лёха улыбнулся и поднялся первым. К выходу направился. За ним плечом к плечу, как в последний решительный бой, двинулись молча все. Только один мужик с мешком, из которого пахло копчёным салом, засеменил к кассе под ехидные смешки односельчан.

До самолёта было метров сто. Народ одолел их короткими рывками, падая, отталкиваясь валенками от наста, замёрзшего под мягким снегом, придерживая руками по очереди всё, что ветер мог вырвать и утащить к чёртовой матери. То есть неизвестно куда. В салоне «АН-2» было бы совсем уютно и тихо, если бы не скрипели переборки фюзеляжа и самолёт не покачивало как на аттракционе «пьяная карусель» в горпарке культуры.

Летчики сняли свои синие пальто и повесили на штыри перед кабиной.

– От винта! – мощно заголосил второй пилот положенную по инструкции фразу, хотя вокруг самолёта колыхалась снежными катящимися валиками только степь ровная и даже храбрые вороны сидели вдали за длинными высокими сугробами. Взревел движок, «аннушку» стало трясти и понесло тихо на тормозах против ветра, бьющегося об винт на скорости семнадцать метров в секунду. Колодки тормозные техник убрал заранее, иначе пришлось бы сильно рисковать под пропеллером, если бы машину развернуло вбок до разгона.

– Все держитесь за скамейки или переборки, – высунулся Колесников, второй пилот. Он же штурман. – Отпускаем тормоза. Возможен резкий подъём носа.

Предсказание его сбылось мгновенно. Мотор тужился так обречённо, как гражданин, страдающий ничем неизлечимым запором. Потом пол самолёта переместился почти в вертикальное положение и народ вместе с ручной кладью ссыпался в хвост, глухо врезаясь в десяток мешков с пшеницей. Её кто-то вёз на базар, на продажу. Лёха выронил портфель в процессе падения, но через секунду он сам рухнул ему на голову. Двигатель продолжал битву со встречным ветром и победил. Минут через пятнадцать « АН-2» полетел ровно. Народ спокойно поднялся с мешков и расселся по своим местам.

– Полет будет проходить на высоте пятьсот метров со скоростью двести, а если ветер поменяется, то и двести пятьдесят километров в час, – высунулся из кабины командир. – Разрешаю курить, пить и закусывать. Дорога дальняя. Голодать глупо.

Лёха Малович не пил, есть тоже не хотел, а потому стал пялиться в толстый иллюминатор. Летели над трассой Омск-Зарайск. Она была ровной и прямой как путь к коммунизму. Жаль, но лежала асфальтовая тропа в сорока километрах от Кайдуруна, а то бы по ней без приключений и на скорости можно было добраться наземным ходом до города. Больше в степи не было ничего. Снег и редкие маленькие лесопосадки для задержания снега, каких в Кайдуруне почему-то не высадили. По трассе навстречу самолёту как во сне плелась машина с будкой. Продукты, наверное, везла. Лёха наклонился, вытянул шею, чтобы посмотреть назад, но не успел. «Кукурузник» мотнуло вправо, после чего он, как прыгун в воду с вышки, рухнул вниз.

– О-о-о-о! – заверещали все, кроме пилотов.

– Чё, всё, что ли? – крикнул в кабину дед лет шестидесяти, одетый в городское пальто с каракулевым воротником и оторочкой на рукавах из того же каракуля. На голове деда, лихо сдвинутая на ухо, держалась чудом кроличья шапка. К родственникам, видно, погостить летел. – Можно начинать тихо молиться?

– Это, мать-автомать, нормальная воздушная яма, – вылетел, но успел зацепиться за поручень возле кабины второй пилот. – И прошу всех записать на чём угодно. Эти самолёты, «Ан- 2» – не па-да-ют! Ну, не падают, блин, они! Планируют как планеры даже если мотор отвалится. Всем ясно?

– А ям этих ишшо много наклёвывается? – спросила тётка в шали и толстом полушубке. – А то я не успела провалиться вместе с самолётом и башкой треснулась вот об эту штуку под крышей.

– Не разбила? – пригляделся пилот. – Это фонарь для пассажиров. Когда по темну летим – включаем, чтобы народу не скучно было впотьмах тосковать.

Тут «кукурузник» стукнулся об дно ямы, заскрипел всеми деталями и снова полетел ровно. Успокоился.

– Мля, что-то меня блевать тянет.– Заныл пьяный мужик с курчавой причёской, которая постоянно пружинками волос скидывала с головы шапку.– Тошнит, если совсем по-культурному выражаться. Так что пол заляпаю сейчас. А, может, и стены.

Лёха сбегал в кабину, притащил пять пакетов из серой прочной бумаги. В такую магазины масло заворачивают или жирную халву.

– Остальные тоже, наверное, кому-нибудь пригодятся, – сказал он и уложил пакеты между двумя мужиками. Тот, кого тошнило, от пакета отказался.

– Прошло, – заржал он. – Такой у меня крепкий организм.

Примерно полтора часа летели почти без приключений. Если не считать ещё пяти падений в «ямы». А началось всё основное уже за восемьдесят километров, как сказал потом командир, до города Зарайска.

– Три ноля четвёртый,– захрюкала рация. – Вы в зоне верного управления полётами диспетчерской службы аэропорта города Зарайска. Принять эшелон двести пятьдесят. Коридор третий. У нас северный ветер. Двенадцать метров в секунду. Заходите по правому кругу с юга против ветра. Как понял, Сергей Михалыч?