Дураки

Говорил он уже совсем хорошо, даже немножечко понимал.Но не настолько, чтобы уловить связь между дыркой в заборе, деньгами на массовую ежедневную газету и ракетно-бомбовыми ударами по несчастной стране [105].

ищите место

Пять лет назад, уговаривая Бориса Титовича с женой Валей перебираться в Дубинки, Виктор Евгеньевич говорил, что искать нужно было не хорошее место,а единомышленников.

Но вот сейчас, подводя собственные итоги, он понял, что место-то его как раз и не очень устраивает. И время действия. Лучше умереть от тоски по родине, чем от ненависти к ней. Это не он сказал, а Виктор Некрасов, двадцать пять лет назад, навсегда уезжая. Эх, не здесьбы все это построить...

И дело не в Батьке.С ним-то все уже ясно, а значит, можно бы приспособиться. Ко всему можно приспособиться и даже привыкнуть. Кроме одного — кроме того, что никому все, что ты здесь делаешь, просто не нужно.

— Для этого народа можно сделать многое, —сказал он и повернулся к Ванечке Старкевичу. — С ним — ничего.Вот тебе, Ванечка, заголовок для прощального интервью. Слушай, — Дудинскас оживился, — давай сделаем со мной прощальное интервью?

сирена свободы

Тут Ирка Талиб разревелась. Вчерашняя заноза, а сегодня у Мальцева главный редактор «Лиц».

Вот те и на! Жанна д'Арк, Сирена Свободы, как ее на весь мир поэт Андрей Вознесенский (они в Дубинках познакомились) прославил в стихах, написанных сразу после того, как по телевизору показали избиение милицией журналистов возле российского посольства. В тот самый день, когда был подписан устав союза России с Республикой [106].

Били ее за Батьку,арестовывали, судили и ее, и ее газету, описывали имущество, производили обыски, штрафовали — все ничего. А тут спрашивает:

— Витька, ты теперь здесь кто?

Тут вот, ее успокаивая (они стояли у окна на втором этаже концертной залы Дубинок) и глядя в окно, где по бурому голому полю тянулись к размытому горизонту снежные борозды (отчего похоже было на арестантскую робу, в каких она с «коллегами по перу» вышла на улицы, требуя выпустить из тюрьмы Сашу Перемета [107]), глядя на мельницу вдали с застывшими навсегда крыльями, едва различимую в пасмурном свете этого серого и печального дня, Виктор Евгеньевич медленно произнес:

— Обидно все-таки, что кусок жизни длиной почти в сорок лет ушел у меня на то, чтобы понять: не нравится мне эта земля и этот народ. Ничего хорошего ни эту землю, ни этот народ уже не ждет.

Ирка Талиб, ее он еще первокурсницей журфака помнит, когда сам («корифей») и учил ее этим мерзостям, возьми и прямо так в своей газете напечатай. Хорошо, что хоть от себя, дрянь, добавила о том, как же В. Е. Дудинскас наивен, если на понимание этой простой, как утро, аксиомы у него ушло так много лет...

галя обиделась

Как с того света, из прошлой, даже позапрошлой жизни позвонила архитектор Галя, давний выборщикактера Виктора Матаева в Верховный Совет СССР («Все там же работаю, восемь миллионов зарплаты [108], а остальное у нас по-старому, все хорошо»). Голос взволнованный, совсем не изменился.

— Неужели вам, Виктор Евгеньевич, неужели вам наш народ не жалко?

— Нет, Галочка, нет. Мне Юру Ходыкина по-настоящему жалко. Он пятнадцать лет своей жизни угробил на борьбу за твое самосознание. И не продвинулся ни на миллиметр. И совсем не потому, что плохо угробливал,а потому, что этому народу иная жизнь и не нужна. Мне и тебя жалко, потому что у вас все хорошо.

доколядились

На Коляды ряженые ходят по домам — песни поют, танцуют, попрошайничают — колядуют,за это им подарки.

Дудинскас с друзьями выступили, поколядовали, но подарков не получили, а только неприятности принесли. Да не себе, а Кравцову, который Виктора Евгеньевича в Дубинки пустил — не могне пустить как создателя.Тем более что понимал, как плохо будет, если наверх стукнут,будто новый хозяин решил сразу все поломать с народными обрядами и праздниками.

Вышло хуже.

Про Коляды стукнули.Доложили на самый верх, что снова собрались под видомнародного праздника — очернять и охаивать народ, да еще и предсказывать ему полную безысходность.

Опять, выходит, в Дубинках началось. Только теперь уже не ЦРУ эти сборища финансирует, а, скорее всего, Кравцов, новый хозяин.

от лица государства

На семинаре по туризму Павел Павлович Титюня выступил с докладом.

Хозяева туристических фирм, глядя на Павла Павловича и слушая его, испытывали животный страх. Чемдля них обернется его заинтересованность(теперь и в туризме), они поняли сразу, особенно содрогнувшись от его заявления, что туризм должен давать государствубольше, чем зерновые и бобовые вместе.

Несмотря на пренебрежительное, а иногда и презрительное отношение неформальной прессы к Главному Завхозу, на сей раз всеми было отмечено, что доклад его содержателен и умен.