Дураки

Куда девалась их уверенность? Неужели и впрямь приближенные Капусты почувствовали его слабину? Такой феномен утрачиваемой власти Виктору Евгеньевичу был известен. Утраченностьраспространяется волной — впереди известий, даже впереди факта. Сейчас, воспользовавшись случаем, Дудинскас решил Владимира Михайловича слегка «прощупать».

— Ну что, достают вас «молодые волки»?

Они шли пустынными коридорами Дома правительства.

— Это не волки, — мрачно буркнул Месников. — Это волкодавы... Скорее бы, что ли, выборы...

Да, похоже Михаил Францевич проглядел. И, потакая молодым в свержении Тушкевича, не почувствовал угрозы для себя, не ощутил реальной опасности.

— Надо быть реалистом, — словно угадав его мысли, сказал Месников. Но такие разговоры он вел осторожно. И, едва обозначив тему, повернул разговор к конкретному: — С кредитом что-нибудь придумаем. — Они уже остановились у высоких дубовых дверей какого-то кабинета. — Посмотрим, что нам посоветуют профессионалы.

Профессионалы, это были совминовские финансисты и юристы, все выслушав, дружно покачали головами.

— По закону не положено. Частным фирмам такие кредиты не выдаются.

Но к вечеру выход все же был найден. И буквально через неделю вместо кредита «Артефакту» выдали аванс на выполнение госзаказа — в том же размере, но зато вполне законно

[58].

Это было последнее, что успел для Виктора Евгеньевича Дудинскаса сделать Михаил Францевич Капуста.

Следующий раз они встретились в конце весны. В самый разгар первой президентской избирательной кампании.

За месяц до выборов Дудинскас, предприниматель, заявился к премьер-министру (хотя его и не звали) и принес собственный избирательный план.

кому вы сдаете народ?

За несколько дней до того Виктор Евгеньевич с трибуны международного конгресса, проводимого ПЕН-клубом в Доме творчества писателей, взывал к своим собратьям по перу, предлагая им оставить амбиции и поддержать на выборах премьер-министра Капусту. Хотя бы из чувства самосохранения, выбирая их двух зол меньшее. Традиционный и насквозь понятный «партийно-аппаратный» Капуста против непредсказуемого и неадекватного Шурика Лукашонка.

Дудинскас уверял писателей, что, оказавшись у власти, ничего Михаил Францевич, конечно, не изменит, но зато обеспечит демократам пару лет отсрочки.

За эти «пару лет» какие-то прогрессивные силы могли бы оглядеться, разобраться, что к чему, собраться с духом и организовать в конце концов нормальнуювласть.

— Что вы делаете! — взывал он. — Кому вы сдаете народ?!

Но никто не слушал.

В перерыве «собратья по перу» набросились:

— На чью мельницу ты льешь воду?!

— Что за чушь городишь?!

— Кому продался?!

Победы какого-то Шурика никто даже вообразить не мог. И выходило, что Дудинскас призывает бороться против Тушкевича или Симона Позднего. Особенно наседал на него Ванечка Старкевич — из пишущих самый способный и самый молодой. К его чести и к огромному удовлетворению Дудинскаса, позднее он пришел, чтобы покаяться:

— Вы были правы, Виктор Евгеньевич. Поддержать тогда Капусту — был единственный выход. Но кто же мог предположить, что все так обернется!

Дудинскас мог. Не получив у коллег поддержки, он и ринулся в бой самостоятельно.

слабаки

Михаил Францевич его жест оценил. Хотя и отнесся к нему снисходительно: в своей предстоящей победе он не сомневался.

— Давайте ваш сценарий, — Капуста опустил очки со лба на переносицу и принялся читать. Как всегда, нетерпеливо.

Название ему понравилось:

«Михаил Капуста: меня вынуждают бороться за власть».

— Имеется в виду, — пояснил Дудинскас, как бы забыв, с кем говорит, — что вытаскивать Республику из развала — это не сахар, но и отдавать бразды кому попало — тоже нельзя.

Первым делом Виктор Евгеньевич предлагал немедленно снять с работы председателя Комитета по радиовещанию и телевидению Столетова. За то, что тот закрыл либеральную радиостанцию «Молодежная».

Михаил Францевич засомневался.

— Вы же не закрывали радиостанцию? — наседал Дудинскас. — Не отдавали распоряжение? Лично?

— Лично? Нет.

— Так и снимайте его с треском. Избиратели, пресса, даже демократы — все ждут от вас решительных действий.

— Он же не совсемвиноват...

В том смысле, что такие решения самостоятельно не принимают.

— Проявите себя, — убеждал Дудинскас, — сработайте хоть раз на публику. Станете президентом — восстановите его в должности. Не станете — его все равно попрут. Но за это я вам обещаю поддержку самых яростных оппонентов.

Дудинскас не блефовал. Готовясь к встрече, он действительно, со многими переговорил, и два десятка наиболее активных журналистов согласны были встречаться с Капустой и обсуждать условия. Но сначала им нужны были доказательства его лояльности.

— Ладно, — сказал Капуста. — Остроумно. Еще какие ходы?

Ходов было достаточно, все такие же резкие, что, по мнению Дудинскаса, еще как-то могло спасти дело.