Дураки и умники. Газетный роман

Перед ноябрьскими праздниками 91-го года в «Народной газете», где она только-только начинала работать, напечатали ее статью о первых шагах новой областной администрации. Рябоконь рвал и метал: «Как она посмела!» В статье были убойные факты про то, как он расправляется с кадрами по всей области, как партийную собственность раздает направо-налево, в том числе своим друзьям и родственникам, как уже начал разгонять колхозы, притом самые богатые, крепкие… В Благополученске статья произвела настоящую сенсацию, многие ведь уже решили, что теперь против новой власти и слова нельзя сказать, и вдруг — такое. Соне звонили: «Здорово ты этому борову поддала! А не боишься? Он же ни перед чем не остановится…»

Реакция Рябоконя проявилась буквально через неделю. Как-то вечером заехал Коля Подорожный и, смущаясь, рассказал, что записывал на днях интервью с губернатором для «Свободного Юга» и сдуру задал ему в числе других вопрос о Сониной критической статье, про которую все только и говорят в городе. Как, мол, он относится.

— Он мне про тебя такого наговорил! Я даже не могу повторить, если хочешь, оставлю кассету, сама послушай.

Оставил, послушала. «Эта Нечаева, — говорил Рябоконь на кассете, — она ведь любовница была Русакова, потому он ее и редактором сделал, они тут такое творили, прямо в обкоме…» А дальше — омерзительные «подробности», при этом лексикон — будто разговор происходит не в кабинете губернатора области, а возле пивнушки на Старом рынке. По сути статьи, разумеется, ни слова. Весь вечер Соня ходила больная, в голове не укладывалось, как такое может быть. Потом взяла себя в руки, успокоилась и решила: надо подать на него в суд. Да, но тогда придется представить туда эту запись и какие-то посторонние люди должны будут слушать эту гадость. Ну и что! Кто этой гадости поверит? Главное — остановить этого зарвавшегося типа, который решил, что он теперь царь и бог и ему все позволено — доводить людей до самоубийства, выбрасывать их на улицу, крушить судьбы, оскорблять и унижать. Кто-то же должен его поставить на место!

Председатель районного суда был напуган и растерян. Нет, он не может принять ее заявление, поскольку Рябоконь — народный депутат России, личность неприкосновенная. Чтобы возбудить против него уголовное дело, надо согласие Верховного Совета. «Так обратитесь в Верховный Совет». Судья посмотрел на нее, как на дурочку. Оказывается, обратиться может только генеральный прокурор, если сочтет нужным, конечно. Поэтому ей лучше поговорить об этом в прокуратуре. Областной прокурор, послушав в Сонином присутствии пленку, некоторое время не мог поднять на нее глаза, потом сказал участливо, как говорят больным, обреченным людям: «Сочувствую вам, но…» Оказывается, надо еще доказать, что голос на пленке действительно принадлежит Рябоконю («хотя я лично не сомневаюсь, но таков, знаете ли, порядок»), значит, нужна специальная экспертиза, которой в Благополученске просто нет. Нужен свидетель.

— А если тот журналист, который брал у него интервью, не захочет подтвердить в суде?

— Захочет, он человек порядочный. Другой на его месте мог бы тиснуть все это в газету, не проверяя, при нынешних-то нравах…

— Да? А из каких соображений он вам передал эту пленку?

— Ну… Если хотите, из корпоративных. Ведь он про любого журналиста может такого же наговорить, стоит только его задеть.

Прокурор посидел, повздыхал, всем своим видом давая понять, что по-человечески он на Сониной стороне, но обращаться с этим к генеральному прокурору считает делом дохлым. И вообще, может быть, стоит переговорить по-хорошему с Федором Ивановичем и как-то все уладить?

— А как это можно уладить, по-вашему? — спросила Соня. — Мне его извинений недостаточно. За такое вообще убивать надо. Но я хочу, чтобы его судил суд. За оскорбление чести и достоинства журналиста. Я же с ним не на базаре поссорилась, это ж он на критику в газете так отреагировал. Надо согласие Верховного Совета — отправляйте туда, нужна экспертиза — делайте экспертизу, я подожду.

Через месяц, после препирательств между районным судом и областной прокуратурой заявление у нее все-таки приняли, но ничего конкретного не обещали. Только одна газета — ее родной «Южный комсомолец» — дала маленькую заметку под заголовком «Журналист подает в суд на губернатора», остальные сделали вид, что ничего не знают об этом деле. Заметку эту, однако, заметили. Где бы Соня теперь ни появилась, ее первым делом спрашивали, как продвигается ее иск Рябоконю. Кажется, многим очень хотелось бы, чтобы губернатору дали по мозгам, тем более чужими руками. Дело, однако, не двигалось.