Дураки умирают первыми

И как бы кто ни относился к де Шу, оспаривать это утверждение он не стал бы — Кемпиус действительно был превосходным вором, с необычайной ловкостью использующим в своей работе магические устройства. Причём не только «прямого действия» — взрывающие, пробивающие стены, наводящие морок, — но и «формирующие» артефакты, оставляющие нужные, но совершенно бесперспективные для полиции следы. В некоторых аспектах Кемп считался настоящим художником и не забывал продемонстрировать не только воровскую ловкость, но и хороший вкус.

По замыслу де Шу «злоумышленники» ворвались в Кунсткамеру через всё тот же многострадальный служебный вход. При этом усиление охраны, принятое после прошлого «налёта», рыцаря ничуть не смутило. Согласно плану, сначала «злоумышленники» подключились к компьютерной сети музея, дабы передавать на пульт мирную картинку и не позволить находящимся в Кунсткамере челам вызвать подкрепление. Следы «хакерского взлома» подготовлены и нетерпеливо ждут следователей. Затем «злоумышленники» пустили внутрь помещения усыпляющий газ — сильнодействующий, но безвредный, усыпивший всех, но не причинивший вреда ни одному охраннику. И уже потом дали волю своим страстям.

Потому что «злоумышленники» оказались не грабителями или ворами, а вандалами. Дикарями.

И именно эту часть «вторжения» Кемпиус прорабатывал с особенной тщательностью: подрыв двери, следы паяльной лампы на стенах, следы грязных сапог, окурки, разбитые витрины, люстры, разбросанные экспонаты… Повреждения будут выглядеть страшно, наиболее впечатлительные сотрудники наверняка схватятся за сердце, но в действительности де Шу ни в коем случае не собирался перегибать палку: все экспонаты подлежали восстановлению без особого труда и особенных затрат.

Все, кроме одного.

Кроме старинного уродца в перетянутой серебряным обручем колбе, который отчего-то приглянулся мистеру Старку. «Монструз», к сожалению, погибнет, оставив после себя полагающиеся осколки колбы, следы формалина и куски разлагающейся протоплазмы. Серебро, естественно, исчезнет — вандалы вандалами, но от грабежа и мародёрства они никогда не зарекались, и потому исчезновению металла никто не удивится.

Де Шу прогнал на планшете видеоимитацию срабатывания артефактов, кивнул себе:

— Да, всё продумано.

И прищурился, почувствовав едва заметное дрожание Меча — оружие предупреждало владельца об опасности.

* * *

На огромный город давно опустилась ночь. Ночь, но не тьма. Тьма таилась наверху, отгоняемая освещением набережных и моста, подсветкой Адмиралтейства и Зимнего дворца. Величественная панорама ночного Санкт-Петербурга открывалась чудам, однако Гуго де Лаэрта она не восхищала.

— Активность?

— По-прежнему нулевая!

— Плохо…

Де Лаэрт щёлкнул пальцами. Нет, конечно, хорошо, что область магического возмущения пока никак себя не проявляет, глядишь, и окажется, что заработал какой-нибудь старинный артефакт, купленный петровскими боярами да позабытый в погребах Кунсткамеры, — и такое бывало. В этом случае все посмеются и разойдутся с миром, но… но мастер войны подозревал, что внутри магического возмущения могут идти скрытые процессы, характер которых — из-за мощной маскировки — определить невозможно.

— Керк?

— Ничего не вижу.

— Стефан?

Второй командор войны отрицательно покачал головой.

Изучив странное возмущение с расстояния и не обнаружив признаков угрозы — возмущение было сильным, но локальным и абсолютно пассивным, концентрируясь вокруг Кунсткамеры, — де Лаэрт распорядился перенести действия непосредственно к Васильевскому острову, а заодно подготовиться к блокированию — в случае необходимости — Стрелки и Кунсткамеры.

Первая группа — под командованием Турга де Бро — расположилась на набережной Макарова, готовясь отрезать Биржевой мост. Вторая, возглавлял которую Эрл де Бро, взяла под контроль Менделеевскую линию. Третий отряд — Треса де Лоу — встал на Адмиралтейской набережной. И, наконец, сам де Лаэрт и два его командора вышли на Дворцовый мост, но остановились примерно на середине, продолжая изучать возмущение с расстояния.

Подкрепление из Тайного Города Гуго не вызвал, решив сначала точнее определить причину магического возмущения и его свойства, зато подбросил в Башню дополнительную аппаратуру и посадил за неё Рене.

Именно с ним говорил де Лаэрт, и именно ле Коэн сообщил об изменениях на несколько мгновений раньше, чем их почувствовали маги:

— Возмущение усиливается!

— Каким образом?

— Растёт внутреннее напряжение. Оно берёт всё больше энергии и тратит её на маскировку, поэтому я понятия не имею, что происходит внутри, но…

— Откуда оно сосёт энергию?

— От нас, — через секунду доложил Рене. — Оно опустошило почти весь запас Комтурии.

А поскольку Источники у Великих Домов были разные и пользоваться чужой энергией представители Чуди не могли при всём желании, то следующий вопрос де Лаэрта был очевиден:

— Хочешь сказать, что в Кунсткамере сидит нечто, придуманное Орденом?

— Нет! Оно захватывает энергию и преобразует её странным образом…

Пауза.

— Каким?!