Дураки умирают первыми

— Да без проблем… Воробьёв Прохор Степанович, сорокового года выпуска, пенсионер, вдовец, бездетный, по статьям не привлекался, про… э-э-э… зарегистрирован на улице Ленсовета, семнадцать, там не проживает, квартиру сдаёт, где живёт, неизвестно, работает в ГУП «Роспечать» на полставки, на работе сегодня не появлялся, об отсутствии заранее не предупреждал.

Выпалив всё единым духом — и как только дыхания хватило? — Грин облегчённо втянул воздух и констатировал:

— Всё сжато, хех… И по существу. Полное досье. Рубик копал, а он дотошный.

— Мобильник пробивали?

— Отключён мобильник. С самого утра отключён.

— Понятно… Кем работал до пенсии?

— Пальтишки людям подавал… Гардеробщик.

— Личная жизнь? Подруга постоянная, любовница?

— Начальник, ну откуда личная жизнь на восьмом десятке? — задушевно поинтересовался Грин. — Медсестра с клизмой в поликлинике — вот его личная жизнь.

— Излагай данные медсестры.

— Хех, хех, хех… Да пошутил я, начальник.

— Я тоже.

Закончив разговор, Кемп призадумался.

Один фигурант исчез, причём довольно подозрительным образом… Или не подозрительным? Де Шу помнил старикашку: дохлый, плевком перешибить можно. Мог заболеть? Мог, конечно. Угодил в больницу, ведёт там личную жизнь с медсестрой и её клизмой… Но на работу должен был позвонить, предупредить. Хотя если инсульт или что ещё серьёзное, не до звонков…

В общем, дело тёмное. Надо разобраться с охранником, а по итогам разборки решать, стоит ли старичок дальнейшего внимания.

…Разбираться Кемпиус поехал лично и в одиночестве, предварительно сняв с Мосийчука наблюдение: ни к чему людям Шакира отираться поблизости, разговор предстоит деликатный.

Близилась полночь, час для визитов не самый урочный. Но ничего, Мосийчук дежурит полные сутки, значит, «сова», ранних пташек на ночную работу не заманишь. Только петь ему всё равно предстоит, как жаворонку.

Нет, не предстоит.

То, что с Мосийчуком возникли проблемы, рыцарь понял на лестничной площадке, легко, едва заметным мазком просканировав квартиру. Всё понял, вздохнул, не стал тратить время на долгие звонки в дверь, а просто вскрыл её универсальной отмычкой из магазина Гильдии и прошёл внутрь, остановившись на пороге единственной комнаты.

Мосийчук и впрямь был атлетичным парнем. Не филонил в тренажёрном зале, сразу видно. И сердце наверняка имел здоровое… Поэтому пытали его долго, другой давно бы отдал концы от болевого шока или сердечного приступа, а Мосийчук держался, переживая лишние муки. Вот и думай после этого о пользе спорта…

Охранник сидел на стуле с высокой спинкой, примотанный к нему многими слоями скотча, а поверху, для надёжности, ещё и обвязанный бельевой верёвкой. Широко открытые глаза неподвижно смотрели на вошедшего в комнату чуда. Облачён Мосийчук был лишь в джинсы и кроссовки, и на его голом торсе трудно было найти живое место: ожоги, разрезы, следы не то щипцов, не то плоскогубцев. Под левым соском торчала рукоять заточки.

«Связана ли твоя смерть с моим делом?»

Осмотр квартиры не затянулся, благо большими габаритами она не отличалась. Да и обыскивали уже её, обыскивали нагло и нахраписто: все дверцы в «стенке» распахнуты, по всему полу рассыпаны груды барахла — книги, диски, предметы одежды, всё вперемешку. Книг немного, читать Мосийчук не любил. Пропало что-нибудь или нет, мог бы сказать только хозяин, а значит — никто. Хотя нет… Возле плоской тумбы торчал осиротевший антенный кабель. Здесь стоял телевизор, до самого последнего времени стоял… Люди, не читающие книг, без заветного ящика и дня не протянут, ломка начнётся.

Картину происходившего Кемп представлял. Грин неожиданно угодил в десятку, предположив, что парня дома поджидали. Поджидали, да только не шалава. Ну, или шалава, на редкость развитая физически и удивительно агрессивная.

В общем, скрутили его прямо в дверях, даже разуться не успел… В прихожей, кстати, валяется разорванный пакет с эмблемой сети супермаркетов, и пустая водочная бутылка в угол закатилась…

Почему пустая? Впрочем, сейчас не важно.

Мосийчука скрутили, привязали к стулу, пытали несколько часов. И одновременно что-то искали в квартире…

До сих пор картина была складная, но сейчас пошли нестыковки.

Зачем пытать так долго? Болевые пороги у всех челов разные, но даже если у Мосийчука он был феноменально высок, то хватило бы и трети полученных повреждений, чтобы выложил всё, что знает, и сочинил, что не знает…

Допустим, пытали его маньяки-садисты — напоследок, когда рассказал всё, просто для удовольствия, но как тогда объяснить раздрай в квартире? Зачем перерывать шкафы в поисках чего-то, если хозяин сам скажет, где это «что-то» лежит, не сможет не сказать…

Или у него просто не было объекта поисков? Он так и говорил, а ему не верили — и пытали, пытали, пытали… И параллельно рылись в шкафах.

Ничего не нашли и ничего не добились, пырнули заточкой, и…

Похоже…