Дураки умирают

Войдя в кабинет, Калли попытался «прочитать» лицо Гронвелта, но смог лишь отметить, сколь сильно изменилось это лицо за те годы, которые он проработал в «Ксанаду». После инсульта белки глаз покрылись красными прожилками, сосудики того же цвета проступили на щеках и даже на лбу. Холодные синие глаза словно припорошило инеем. Гронвелт никогда не мог похвастаться высоким ростом или шириной плеч, а в последние годы вообще ссохся. При всем этом Калли по-прежнему боялся его.

Как обычно, по просьбе Гронвелта Калли наполнил два стакана шотландским виски.

— Джонни Сантадио прилетает завтра, — напомнил Гронвелт. — Он хочет получить четкий ответ на один вопрос. Внесет ли Комиссия по играм его фамилию в лицензию казино или нет?

— Ответ тебе известен, — пробормотал Калли.

— Я думаю, что да, — кивнул Гронвелт. — Но я знаю, что ты обещал Джонни решить эту проблему. Сказал, что у тебя все схвачено. Это все, что я знаю.

— Лицензию он не получит. У меня ничего не вышло.

Гронвелт кивнул.

— Для человека с таким прошлым, как у Джонни, получить лицензию очень сложно. А как насчет ста штук?

— Лежат в кассе, — ответил Калли. — Он может забрать их в любое удобное для него время.

— Хорошо, — похвалил его Гронвелт. — Хорошо. Джонни будет доволен.

Они оба откинулись на спинки кресел, маленькими глотками пили шотландское виски, готовясь перейти к главной проблеме.

— Мы оба знаем, почему Джонни вдруг решил приехать в Вегас. Ты обещал договориться с судьей Бранки, обещал, что его племянник за неуплату налогов отделается условным сроком. Но вчера его племяннику вкатили пять лет. Надеюсь, у тебя есть ответ на этот вопрос.

— Нет у меня ответа, — покачал головой Калли. — Я заплатил судье Бранки сорок штук, полученных от мистера Сантадио. Это все, что я мог сделать. Впервые судья Бранки меня подвел. Может, я смогу вернуть деньги. Не знаю. Я пытался с ним связаться, но он, судя по всему, прячется от меня.

— Ты знаешь, что по многим вопросам, касающимся отеля, слово Джонни решающее, и если он скажет, что ты должен уйти, мне придется подчиниться. Тебе известно, что теперь я уже не обладаю прежним влиянием. Мне пришлось отдать немалую часть своих акций. Теперь я всего лишь мальчик на побегушках, ширма. Я не смогу тебе помочь.

Калли рассмеялся.

— Слушай, насчет увольнения я не беспокоился. Я боялся, что меня убьют.

— О, нет, нет. Все не столь серьезно. — Гронвелт по-отечески, как сыну, улыбнулся Калли. — Или ты действительно думаешь, что дело может зайти так далеко?

Впервые Калли чуть расслабился и большим глотком ополовинил стакан.

— Если меня просто уволят, я готов.

Гронвелт хлопнул его по плечу.

— Не настраивайся на худшее. Джонни знает, как хорошо ты поработал на отель за два последних года, прошедшие после моего инсульта. Ты добился великолепных результатов. Прибыль увеличилась на миллионы долларов. И это главное. Не только для меня, но и для таких, как Джонни. Да, без ошибок не обошлось. Да, они злятся, не могу этого не признать, особенно насчет племянника, которого упекли в тюрьму. Ты же сказал, что волноваться не о чем. Что судья Бранки у тебя в кармане. Они не могут понять, как ты мог такое сказать и не сдержать слова.

Калли пожал плечами.

— Я сам ничего не понимаю. Последние пять лет Бранки выполнял все мои просьбы, особенно после того, как я подложил ему эту блондиночку Чарли.

Гронвелт рассмеялся.

— Да, я помню ее. Очаровательная девочка. С добрым сердцем.

— Да, — кивнул Калли. — Судья был от нее без ума. Он брал ее с собой, когда уезжал порыбачить в Мексику. Говорил, что в ее компании лучше отдыхается. Отличная девочка.

Калли никогда не посвящал Гронвелта в подробности, которые сообщала ему Чарли. Не рассказывал о том, как Чарли частенько приходила в комнату судьи, тот объявлял перерыв, удалялся к себе, Чарли делала ему качественный отсос, после чего судья продолжал слушание дела. Не рассказывал о том, как однажды на яхте она уговорила шестидесятилетнего судью вылизать ей «киску». После этого судья помчался к буфету, схватил бутылку виски и прополоскал рот, чтобы убить всех микробов. Старик делал это впервые в жизни. Но Чарли Браун сказала, что, оторвавшись от «киски», он напоминал мальчишку, наевшегося мороженого. Калли улыбнулся, вспоминая рассказы Чарли, но голос Гронвелта вернул его в настоящее.

— Я думаю, у тебя есть способ все уладить. Не буду отрицать, Сантадио сейчас зол. Весь кипит, но, кажется, я смогу его успокоить. Мы должны задобрить его, и такая возможность у нас есть. В Японии нас ждут три миллиона. Доля Джонни — миллион баксов. Если ты привезешь их, как уже было, я полагаю, что за миллион долларов Сантадио тебя простит. Только помни: сейчас это еще опаснее.

Калли удивился и насторожился одновременно.

— Сантадио будет знать о моей поездке? — спросил он.

В случае утвердительного ответа он бы сразу же отказался, но услышал совсем другое.