Дураки

Что и подтвердилось тем же Негуляевым, спросившим Дудинскаса — с явным намерением поддержать «расстроенного человека»:

— А не сможет ли «Артефакт», пока суд да дело, приступить к изготовлению новой партии личных номерных печатей?

Что прозвучало, как доброе слово на похоронах.

из другой оперы

Агдама Никифоровича провал с таможенной маркой сломил окончательно. На работе он совсем не появлялся. Упорно ходил на курсы повышения квалификации. И вообще настроился слинять.

Причем готов был это сделать любой ценой, лишь бы закончился этот кошмар.

Кошмаром для финансового директора, как он признался, стал весь «Артефакт», а не только проверка. И дело вовсе не в персональной ответственности — главбух! — а в том, что он так не мог, не тянул, не хотел.

Весь он целиком был ну совсем из другой оперы, работать умел, только как учили. И готов был бы все делать по-честному, не его вина, что Дудинскасу его честность оказалось не нужна, а нужны были махинации Гляка с Марухиным. Конечно, он им уступал, шел на поводу, «химичил», иногда даже был готов поверить, будто время пришло такое, что без «химии» работают только дураки. Но при этом терзался... А сейчас сразу увидел, что кругом правы совсем не Дудинскас и его консультанты.

В действиях проверяющих увидел Агдам Никифорович торжество справедливости. Оказалось (как он всегда знал), что его знания и опыт, столь бесполезные, даже вредные в «Артефакте», и в новых условиях могут быть нужны. Тем более что и на курсах им об этом же говорили. Оттого, а вовсе не из-за трусости, как Станков думает, он туда и ходил — углублять знания.

Агдам Никифорович решил сменить работу и заняться аудитом. Чтобы не самому выкручиваться, а проверять Других и выводить их на чистую воду. Вот тут пригодятся знания и опыт. Ведь всякую туфту он мог найти и обнаружить в сто раз лучше этих проверяльщиц, которые только и увидели то, что на самом виду, что он, Агдам Никифорович, по сути, им и подсказал...

О том, чем станет для «Артефакта» его уход в такой момент, Агдам Никифорович старался не думать. Сами во всем виноваты. Хотя некоторое неудобство он все же ощущал — не оттого, что он тоже виноват, а опять же от собственной компетентности: уж он-то хорошо знал, что найти главбуха на фирму, оказавшуюся в такой ситуации, попросту невозможно.

Но неудобство здесь с лихвой компенсировалось тайным торжеством столь долго уязвляемого самолюбия. Пусть, мол, повертятся, пусть поплачут и поймут, наконец, кого потеряли...

такая служба

Впрочем, Агдам Никифорович совершенно зря так обольщался своей высокой квалификацией в сравнении с налоговичками, проверяющими «Артефакт». Самую суть их работы он, как всегда, не разглядел.

Больше, чем они накопали, им было и не нужно.

Но вот когда Дудинскас легко разделал их по доброму десятку выставленных «Артефакту» замечаний, бабоньки не стали по мелочам проявлять свою ершистость. Сразу уступив (правда, тут же выставив и другие нарекания, на ту же сумму), они проявили вдруг полную профессиональную компетентность. И служебное рвение, какое Агдаму Никифоровичу и не снилось.

Схватив копии всех четырех писем о переоценке и даже с Красовским не посоветовавшись, они рванули в Минфин, что им, казалось бы, совсем не с руки — чужое ведь ведомство! А когда их там не поняли, удивившись такой активности, они, как умные и хорошо натасканные овчарки, принесли в зубах копии писем хозяину — прямехонько в Службу контроля. В том смысле, что мы, мол, работаем, выполняя команду, а нам, мол, мешают.

И сразу все старания Дудинскаса оказались напрасными. Потому что когда Хулуенок, главный налоговик района, а над бабоньками прямой и непосредственный начальник, тут же вызванный в Службу контроля, попытался там объяснить, что начислять санкции после таких писем он никак не может, его отправили туда же, куда и Кузькина с его справкой. Хулуенок поехал не туда, а на службу — спокойненько обдумать, как бы себя так повести, чтобы не пришлось потом за все отвечать. Но долго думать у него не получилось из-за того, что его раздумья прервал звонок теперь уже его непосредственного начальника:

— Да никто твоему «Артефакту» ничего не разрешал!

В том смысле, что письма эти — чушь собачья и... Или он сегодня выставляет санкции в полном размере, или завтра побежит трудоустраиваться. При этом его руководитель, обычно с подчиненными вежливый, сказал:

— Козел ты.

И для убедительности добавил, процитировав однажды услышанное на селекторном совещании:

— В рот йодом мазанный...

Чем Хулуенка окончательно утвердил в подозрении, что отвечать ему ни за что не придется, так как совсем на другом уровне все посчитано и решено.