Дураков нет

Салли догадался, Питер имеет в виду, что Салли отказался дождаться “скорую” и ударил Веру. Эта жуткая сцена весь день стояла у него перед глазами, несмотря на прекрасные развлечения – пиво, покер, гологрудые девицы, – которые его окружали.

– Как думаешь, твоя мать оправится?

– Понятия не имею, – ответил Питер. – Ее оставили на ночь в Шуйлере. Ты ведь ее знаешь. Она все та же, но хуже.

– Пожалуй, ты мог бы больше ей помогать, – осмелился предположить Салли.

– Вряд ли, – ответил Питер. – Жизнь складывается не так, как ей хочется, вот она и психует.

К такому же выводу Салли пришел тридцать пять лет назад, и Питеру вряд ли удастся сделать мать довольной или счастливой, как не удалось и Салли. Но сейчас Салли казалось трусостью то, что он плохо старался и сдался так легко. Одно дело понимать, что ты разгребаешь дерьмо назло всему, и совсем другое – бросить эту затею, не успев замараться. Тем более что ты намеревался и дальше разгребать другое дерьмо назло всему остальному.

– Она сейчас и правда заводится с пол-оборота, – заметил Салли, вспомнив, что Вера пришла в ярость от одного только вида Руба возле ее дома. А может, и оттого что он, Салли, вторгся в ее дом, что он был внутри. Запачкал его, по выражению Веры.

– Ты еще не все знаешь, – сказал Питер. – Деда утром положили в больницу. Он не может дышать, даже с кислородной маской.

Салли вспомнил Роберта Холзи, как он выглядел на День благодарения, и решил, что лучше застрелиться, чем дожить до такого.

– Когда он умрет, у твоей матери не останется никого, кроме тебя.

– У нее есть Ральф.

– Она не принимает его в расчет. И ты это знаешь.

– Знаю, – согласился Питер. – Я о Ральфе и беспокоюсь.

– Да, выглядит он неважно, – признал Салли.

– Он совсем плох, – сказал Питер. – И если мне удалось чего-то добиться, то исключительно благодаря ему, а не ей. Он был хорошим отцом.

– И еще у тебя есть Уилл, – указал Салли.

– Дети выносливые, – ответил Питер. – Посмотри на меня.

– Я и смотрю на тебя, – сказал Салли в темноту.

– Если тебе от этого будет легче, – произнес Питер, – наверху ничего серьезного.

Салли кивнул. Он и сам догадался об этом. По улыбке Питера, когда Тоби произнесла “библютека”. Питер пошел в Веру, а образование лишь усугубило воспитание, вряд ли он всерьез влюбится в ту, кто говорит “библютека”.

– Рад это слышать, – сказал Салли, поскольку действительно был рад.

– Не сомневаюсь, – ответил Питер, и Салли даже в темноте понял, что Питер ухмыляется.

Может, Тоби Робак для него ничего особо не значила. Они поспорили из-за женщины, и Питер выиграл спор.

– Я все думаю о ее муже, – произнес Салли и, к своему удивлению, осознал, что это правда. – Вряд ли он согласится ее уступить.

– Дело не только во мне, – сказал Питер. – Есть еще женщина в Шуйлере.

Салли фыркнул:

– У Карла везде женщины, не только в Шуйлере.

– Я не о Карле.

Салли не сразу сообразил, о чем говорит Питер, и осмыслить эту новость отчего-то было проще в темноте. Салли такое сто лет в голову не пришло бы, но теперь, когда эти слова произнесли в темноте, в интимной обстановке, он подумал, что это правда.

– Тогда почему? – наконец спросил он.

– Что – почему?

– Почему ты делаешь то, что делаешь?

– Понятия не имею, – ответил его сын, и впервые эта фраза прозвучала как простая истина без прикрас. А не как ирония, сарказм или злость.

– Ладно, мне домой пора. – Салли со вздохом открыл дверь.

Он вышел на крыльцо, и Питер неожиданно спросил его:

– Ты сегодня не заедешь на Баудон-стрит?

– Вообще-то не планировал. А что?

– Собаку надо покормить.

– Черт. Я совсем про нее забыл, – признался Салли.

– Об этом позже.

– Не то чтобы это моя собака, – сказал Салли в свою защиту.

– Вот-вот, – с привычным сарказмом парировал Питер. – Не то чтобы твоя собака. И дом, в котором она сидит взаперти, тоже не то чтобы твой. Ты свободный человек.

– Ты чертовски прав, сынок, – согласился Салли. – Не забудь запереть дверь.

Салли дождался, пока изнутри послышится скрежет засова, и перешел через дорогу к машине Карла Робака, из ее выхлопной трубы сочилась струйка белого дыма. Когда Салли приблизился, Карл наполовину опустил стекло со стороны водителя и сказал:

– Здорово, шмук.

– Ты меня выследил? – спросил Салли.

– Да, – подтвердил Карл. – И еще я забыл сигареты. Дай закурить.

Салли вытряхнул сигарету из пачки. Карл взял ее.

– Дай всю пачку. Я тут еще побуду, – попросил он, глядя на Салли в бледном свете уличного фонаря, и бросил пачку на торпеду.

Салли заметил, что челюсть у Карла распухла, точно воздушный шарик, и оскал его теперь выглядел жутковато.

– У тебя такой вид, будто только что узнал жестокую правду жизни, – сказал Карл.

В темном салоне что-то шевельнулось, Карл посмотрел на свои колени.

– Все хорошо, дорогая, спи, – сказал он. – Я сейчас подниму стекло.

Изнутри послышалось бормотание и тут же стихло.

– Ты должен это видеть, – чуть погодя прошептал Карл, протянул руку назад, включил свет в салоне, тут же выключил, но и этого оказалось достаточно.