Дураков нет

Клайв-младший улыбнулся, явно сознавая, что ракета попала в цель. Ему уже случалось небезуспешно взывать к памяти отца, и Клайв-младший знал, что проймет этим мать.

– Я просто хотел бы, чтобы ты мне доверяла, – продолжал он после длительного молчания, глядя уже не на мать, а на что-то другое, такое близкое, что можно коснуться рукой. – Через год ты этого города не узнаешь, ма. Золотой берег, вот что это будет. Как только начнут строить луна-парк… – Он примолк, погрузившись в блаженный транс, но быстро сообразил – мать не видит того, что для него так ясно, и встряхнулся. – Даже Джойс в восторге, – продолжал он, будто намекая, что привести в восторг женщину, на которой он собрался жениться, не так-то просто, и огляделся, точно надеялся, что она материализуется рядом с ним и подтвердит: да, я в восторге.

– Ты планируешь жениться на этой Джойс? – спросила мисс Берил.

– Да, ма, планирую. Жаль, что ты не рада.

– Если ты с нею счастлив, Клайв, то я рада. Я просто хотела сказать – так, между прочим, – что из тех, кто сейчас сидит на этой кухне, дурачат явно не меня одну.

Клайв-младший всерьез задумался над этой печальной возможностью, устыдив мисс Берил: уж она-то почти никогда не задумывалась над советами сына.

– Ты вечно считаешь, что ничего не получится, ма, – наконец сказал ее сын. – А я считаю, что получится.

Мисс Берил решила не оспаривать это утверждение. Они действительно смотрели на вещи по-разному, и так было всегда. По тому, как Клайв-младший массировал фотоальбом, мисс Берил догадалась, что когда ее сын смотрит на эту жуткую женщину, Джойс, то видит восемнадцатилетнюю девушку с фотографии. И он не шутил, когда заявил, что видит Золотой берег из окна ее гостиной. Прошлое и будущее он видел с поразительной ясностью. Только настоящее не замечал.

– Может, я схожу посмотрю на нее? – Клайв-младший отодвинул стул.

Он так отчаянно сомневался, стоит это сделать или нет, что мисс Берил – она уже поставила всю посуду в раковину – сжалилась над сыном.

– Дай ей поспать, – ответила она. – Как проснется, я ей скажу, чтобы позвонила тебе на работу.

– Тогда я, пожалуй, пойду, – произнес Клайв-младший, поглядев на часы. – Всего семь часов, но если я намерен днем отлучиться… – Он осекся, встал, подтянул штаны, готовясь сходить в туалет. Клайв-младший неизменно облегчался перед уходом.

Мисс Берил подумала, не помыть ли посуду, но потом решила – пусть отмокнет. Эта женщина, Джойс, наверняка захочет поесть, когда наконец поднимется, тогда все сразу и помою, рассудила мисс Берил. Стоя у раковины, она заметила Клайва-младшего, он замер у дверей гостевой спальни, явно прислушиваясь, не проснулась ли его невеста. И то ли потому, что Клайв-младший внешне так похож на отца, то ли потому, что уж очень жалко он выглядел под дверями спальни, но это зрелище едва не разбило сердце мисс Берил. Клайв-младший заметил, что мать за ним наблюдает, виновато выпрямился, пожал плечами и направился в туалет.

Фотоальбом остался лежать на столе, и мисс Берил снова его открыла, намереваясь еще раз хорошенько рассмотреть эту женщину, Джойс, теперь уже не под бдительным и молящим сыновним оком. Но альбом сам собой распахнулся на странице, исчерканной шариковой ручкой, которой водили по глянцевой бумаге с такой силой, что на обороте проступили полосы, а внизу на странице расплылась клякса. Мисс Берил не сразу сообразила, что на обезображенной фотографии был Салли. Она не отрываясь смотрела на снимок, когда в унитазе зашумела вода.

Пока не возвратился Клайв-младший, мисс Берил успела захлопнуть и отодвинуть фотоальбом, но как спрячешь слезы, навернувшиеся на глаза? Как их скроешь, если даже не знаешь, из-за кого они? Ей уже восемьдесят, а она никак не решит, на кого сердиться, а кто достоин жалости и понимания, – и как тут быть?

Дожидаясь в гостиной Клайва-младшего, мисс Берил уклонилась от мысленного разговора с обоими своими советчиками, не желая выслушивать ни мольбы мужа за сына, естественный плод их взаимной любви, ни резоны Инструктора Эда, шепотом возражавшего ему с противоположной стены. “Замолчите оба”, – негромко предупредила она. В последовавшей одинокой тишине старушка выглянула в окно на улицу, на которой провела всю взрослую жизнь, – на улицу, куда привез ее Клайв-старший и где она коротала дни, на красивую улицу, уютную улицу, на такой улице их сын мог бы вырасти чуть счастливее (мисс Берил всегда подозревала, что Клайв-младший глубоко несчастлив). Она взглянула на черное сплетение ветвей вязов, потом на улицу и дом миссис Грубер. Не похоже на Золотой берег, но за ночь ни одна ветка не упала, и мисс Берил уже готова была заключить, что Бог никого не покарал, как вдруг заметила какое-то шевеление. По самой середине улицы в тонком халате и пушистых тапочках брела старушка, в которой мисс Берил сразу узнала Хэтти. Та клонилась вперед, точно шла против сильного ветра, полы ее халата раздувало.

– Господи, – сказала себе мисс Берил. – Господи боже.

* * *