Дурацкая история

— Так вот, сижу я, ни о чем плохом не думаю, адаптируюсь, как вдруг в мою дверь звонят. Я подхожу тихонечко и так, чтобы остаться незамеченной, смотрю в «глазок». Вижу Мельникова собственной персоной!

— О господи! — ужаснулась Светка. — Он опять у тебя выпил все пиво?

— Нет, хуже… Объясни мне: у них там, в уголовке, всегда про всех все знают, да?

— Конечно, — поспешила заверить меня Светка. — А уж Мельников-то тем более! Когда ты ему нужна, он становится экстрасенсом.

— Ладно, Светка! Не нужно умных слов! В общем, я была вынуждена открыть и впустить в свою мирную квартиру не только Мельникова, но и этого…

Я замялась. Как мне назвать мельниковского спутника? Светка терпеливо ждала.

— Этого…

— Мерзавца, — подсказала Светка.

— Нет, — поморщилась я. — Он не совсем мерзавец.

— Прохвоста?

— Тоже нет. Этого наглого типа, который… — Я вздохнула. И тихо призналась: — Который мне так понравился! И которого я так ненавижу!

Глава 2

В тот вечер я сидела перед телевизором и пыталась понять, что хочет выразить какой-то лысый господин от политики. И тут в мою дверь позвонили. С сожалением отставив чашку кофе, я выбралась из уютного кресла и отправилась открывать. Конечно, это был глубоко необдуманный поступок, и я сразу же в нем раскаялась.

На пороге стоял мой приятель, Мельников, с которым мы когда-то вместе начинали трудовую жизнь, но потом разошлись в разные стороны. Из-за его спины выглядывал этот тип. Длинные волосы были собраны у него на затылке и стянуты резинкой. В одном ухе болтались сразу две серьги. Тип был довольно привлекательный внешне, что сразу мне не понравилось. Личные отношения в мои планы не входили, а просто так смотреть на эту обаятельную рожу мне совсем не хотелось.

Увидев меня, тип присвистнул и сказал:

— Однако…

— Однако что? — поинтересовалась я.

— Танюша, как хорошо, что ты приехала! — сказал Мельников таким тоном, что я сразу приуныла. Ничего хорошего этот деловитый и озабоченный тон не предвещал.

Мельников прошел в комнату и уселся в кресло. Его спутник потоптался в передней и жалобно попросил:

— Андрей! Пожалуйста, хотя бы для приличия, представь меня этому очаровательному созданию!

Мельников озадаченно посмотрел по сторонам, пытаясь понять, кого он имеет в виду.

— Ах да, — сообразил он наконец. — Это Таня. А это — Саша из Интерпола.

— Откуда? — переспросила я. Только Интерпола мне еще не хватало!

— Из журнала, — успокоил меня Мельников. — Он журналист. Мы к тебе по очень важному делу. А пиво у тебя есть?

— Мельников, я согласна, что пиво — очень важное дело, — вздохнула я. — Но вот на данный момент оно у меня отсутствует. Могу предложить только кофе, и то — растворимый. Я не выходила из дома.

— Почему? — удивился Мельников.

— Потому что я адаптируюсь после посещения Италии. Пока родные просторы еще давят мне на мозги, порождая депрессию. Вот я и не решаюсь пока разгуливать по улицам.

— А нечего по Италиям разъезжать, — рассмеялся Мельников.

Я не собиралась обсуждать с ним свои личные проблемы, поэтому отправилась в кухню, вскипятила чайник и приготовила кофе. Почему-то на меня напало странное смирение: от судьбы, Иванова, ты не уйдешь. И раз уж тут появился Андрей Мельников, да еще и не один, остается только признать, что этот вечер больше тебе не принадлежит.

Если бы я знала, в какую заварушку меня втягивают, я бы выставила их за дверь, ей-богу! Но тогда я ничего еще не знала.

Поэтому, спокойно присев на краешек кресла, я спросила:

— Что такого произошло, что ты примчался сюда? И почему при нашей с тобой конфиденциальной встрече присутствует пресса?

— Сейчас все расскажу, — махнул рукой Мельников. — А Саша не посторонний. И не надо так смотреть, Танюшка! Тебе это не идет.

Я фыркнула в доказательство, что мне до этого нет никакого дела.

— Ну? — спросила я. — Мне долго ждать объяснения, зачем вы пожаловали?

Мельников так присосался к кофе, что еще минуту мне пришлось созерцать его затылок, а Саша развел руками.

— Понимаете, Танечка, мы договорились, что Андрей все расскажет вам сам, поскольку, на мой взгляд, история чрезвычайно дурацкая, я и буду рассказывать ее как дурацкую, а Андрей говорит, что ему хватит и вашей манеры самые серьезные вещи превращать в комедию.

— Мельников, ты и вправду считаешь, что я все превращаю в комедию? — сурово поинтересовалась я.

— Нет, Тань! Ты что?!

Он явно был во мне кровно заинтересован, судя по тому, что был готов согласиться со всем, что бы я ни сказала. Потребуй я признать, что пою, как Элла Фицджералд, он бы и то не стал спорить.

Интересно, зачем же я так ему нужна? Обычно он пытается, наоборот, скрыть от меня суровую действительность.

Он допил кофе, глотая его, будто прохладный лимонад, и сразу полез в карман пиджака. Пошарив там, достал пачку фотографий, выдернул оттуда две штуки и протянул мне.

— Вот.