Дурацкие игры магов. Книга первая.

Над Островом Синих Скал господствовал ясный солнечный день, но над трапезным залом Керонского замка он был не властен. Тяжёлые плотные занавеси преграждали живительным лучам путь в царство магических люстр, свечей и фонарей, чей матовый свет таинственными бликами ложился на парадные ливреи многочисленных слуг, золотую посуду, хрустальные графины и выгодно оттенял лицо годарской королевы, делая его моложе и прекрасней. Алинор с гордым, неприступным видом восседала во главе огромного стола и терпеливо ждала мужа, обещавшего ей сюрприз. И вот обшитые золотыми пластинами двери распахнулись, и вместе с ними широко распахнулись прекрасные изумрудные глаза. Крылья правильного носа дрогнули в предвкушении мести, и Алинор царственно поднялась навстречу мужу.

Над залом пронёсся испуганный вздох слуг, и они подались к стенам, инстинктивно стремясь оказаться подальше от разгневанного короля. Опытных керонцев не обманула лучезарная улыбка - Олефир был в бешенстве.

Меж тем высший маг приблизился к жене, взял её руку и нежно приник к тонкому запястью.

- Вижу, ты развлекаешься, - лукаво улыбнулась Алинор, не сводя хищных глаз с Дмитрия, безвольно висящего в руках гвардейцев. - Продолжай, я с удовольствием посмотрю!

- Я уже развлёкся, дорогая. Теперь твоя очередь.

Олефир ухмыльнулся, сел за стол, и бледный от ужаса слуга наполнил его кубок вином. Королева Годара оторвала пышущий злорадством взгляд от воспитанника и с благодарностью посмотрела на мужа:

- Обожаю тебя! Только ты способен дать мне то, чего я хочу.

- Я счастлив, что ты довольна, любовь моя. Я знал, что он станет хорошим подарком для тебя.

Олефир с досадой посмотрел на Диму: "Сам виноват. Я предлагал убить её, но ты оказался. Вот и расхлёбывай! Ты упорно продолжаешь играть против меня, да и против себя тоже. С этим надо кончать!" Король махнул гвардейцам рукой, и они, бросив бездыханного Дмитрия возле обеденного стола, отошли к дверям.

- Начнёшь прямо сейчас, любовь моя, или сначала поедим?

- Я не голодна, - очаровательно улыбнулась Алинор.

- Хорошо.

Высший маг прошептал заклинание, и ученик очнулся. Он поднял голову, увидел королеву, и в голубых глазах загорелся холодный белый свет. Дима поспешно уткнулся лицом в пол.

- Встань!

Мысленно чертыхнувшись, Дмитрий поднялся и белыми искрящимися глазами укоризненно посмотрел на хозяина. Олефир насмешливо отсалютовал ему кубком: "Ты больше не любимый королевский воспитанник! И весь Годар должен узнать об этом!" Дима сжал губы и склонил голову: он хотел быть покорным ради Стаси, ради друзей, но холодный белый свет в его глазах помимо воли разгорался всё ярче: маг предпочёл бы многочасовую пытку Витуса за закрытыми дверями, чем публичное унижение.

Алинор медленно обошла жертву и вопросительно посмотрела на мужа - свет Смерти смущал её. Олефир выразительно постучал пальцем по своей шее, и королева радостно улыбнулась. Она вновь обошла вокруг Димы, глумливо взглянула на тонкую, заляпанную кровью полоску ларнита на его шее и едко поинтересовалась:

- Неужели он продолжает любить Хранительницу даже после того, как её поимела вся наша гвардия? Впрочем, чему удивляться?! Он плебей и привык иметь дело с грязью. Это у него в крови! Как ты ни старался, дорогой, тебе не удалось привить ему хороший вкус!

Королева протянула руку и пальцем подняла опущенную голову воспитанника. Их взгляды скрестились.

- Ты предал своего благодетеля, выродок!

- Да, моя королева, - устало согласился Дима, и Алинор побледнела.

- У тебя хватает наглости признаваться в этом?! Ты ещё больший мерзавец, чем я думала! - прошипела она, залепила приёмному сыну пощёчину и отступила, словно любуясь на дело рук своих.

Глаза Смерти полыхнули белым пламенем, и, забыв о ларните, он начал поднимать руку.

- Уймись! - Олефир мгновенно оказался рядом с учеником, сбил его с ног и придавил сапогом шею. - Ты снова поднял руку на мою королеву?! Ещё одна подобная выходка, и Хранительница умрёт! Ясно?

- Да… - хрипло выдохнул Дима, и король убрал ногу:

- Прошу, дорогая, теперь он будет послушным.

Королева глухо рыкнула и обрушила на воспитанника град ударов, стараясь метить роскошной туфелькой по разбитому лицу. Затейливая причёска растрепалась, царственное лицо покраснело и покрылось бисеринками пота, а с правильных аристократических губ посыпалась площадная брань - гордая и высокомерная королева Годара с каждой минутой всё больше напоминала спятившую базарную бабу.

А гвардейцы и слуги непонимающе смотрели на короля: Олефир в расслабленной позе восседал за столом и спокойно потягивал вино, словно не замечая ужасающих перемен в жене. Керонцы не понимали, что происходит, и на всякий случай вперили взгляды в пол, мысленно желая оказаться подальше от замка, лучше всего на другом краю мира.