Дурдом - это мы(СИ)

Впрочем, Фане (а правильно -- Франгиз) до Вики, Розы или Веры не дорасти никогда, будь у неё сто лет практики. Мозги у неё не так устроены. Ценит она дом, семью, благополучие, достаток, карьеру, наконец, но сложные абстрактные движения души вне её возможностей.

Если больной умрёт, Мамуля без особых осложнений выйдет из неприятного положения, хотя и потеряет очки в подспудной борьбе между больницей и кафедрой.

Разумеется, Мамед Мамедович был отличным специалистом, довольно известным в своей области. Внёс он в своё время некий вклад в науку о душевнобольных, сказал новое, понятное коллегам своё словечко. Среди всего Мамулиного семейства, добывавшего свой хлеб в психиатрии, один он мог что- то дать ей, а не только взять.

Знали его кое-где за рубежом, чем он весьма гордился, приходили, бывало, на адрес кафедры конверты и бандероли аж из Америки.

Но многое ведь мешало профессору использовать свой потенциал для лечения больного. Тут и оторванность от постели больного -- ведь профессор сидит на кафедре, а не в отделении. Конечно, он ходит на обходы, но это скорее официальное мероприятие, а не врачебное присутствие. Тут и недостаток времени - лекции, консультации, участие в жизни института, которому принадлежит кафедра. Не раздвоишься ведь. Тут и определённые ограничения, связанные с соблюдением авторитета, сохранением престижа.

Нет и не может быть у него товарища, с которым он мог бы обсудить свои сомнения, как, скажем, Роза с Викой. Он был загружен также и административными заботами как глава кафедры. И хотя он держал у себя только работоспособных, хороших сотрудников, а не каких-нибудь протежированных балбесов(на подобные роли хватало ему и собственных родственников), всё равно хлопот было множество. "Встаю в шесть утра, думаю о работе", -- говорил он о себе в доверенном кругу, и это была правда.

Потому-то районские родственники допустили ошибку, поручив своего больного именно профессору (за достойный профессора гонорар). Надёжней было бы доверить его простому, хорошему врачу из больницы. И теперь вот больной был на пути в лучший мир, и никто из больничных работников не сунется возвращать его обратно.

Виктория Леопольдовна и Роза уже заканчивали своё короткое чаепитие, когда на столе захрипел селектор и голос Мамеда Мамедовича, искажённый, но всё же узнаваемый, заставил всех присутствующих умолкнуть.

-- Здравствуйте, Виктория Леопольдовна.

-- Доброе утро, профессор.

-- Как дела, как здоровье?

-- Спасибо, Мамед Мамедович.

-- Как там новый больной?

-- Он спит под музизазином.

Мамуля уловил в интонации невидимой собеседницы тревогу.

-- Подойти, посмотреть его, да, Виктория Леопольдовна?

-- Было бы очень хорошо, Мамед Мамедович.

"Бессовестный", - под нос себе выругалась Вера. Роза кисло взглянула на Вику: "Сейчас всё на нас свалит". Всё трое уставились в окно. Из-за нарядной, увитой цветами загородки, окружающей подвальную кафедральную лестницу, появилась благородная голова Мамули, в тёмных кудрях, с мерцающей между ними лысиной, в тёмных очках, затем вся его высокая узковатая фигура в белом халате, больше похожем на элегантный плащ. Профессор размашисто и быстро пересёк дворик. К тому моменту, когда он появился в отделении, Роза и Вика уже траурно стояли у постели больного.

Скрыв дрожь, пробившую его, едва взглянул он на неподвижное тело, Мамуля наклонился, взял пульс. Вера Ивановна уже стояла рядом со шприцем наготове.

-- Кордиамин, Мамед Мамедович.

-- Давайте, Вера. Роза Марковна, займитесь, это моя просьба. Что надо, преднизолон, систему -- пошлите кого-нибудь, я дам.

Чуть позже, сидя у Вики в ординаторской(а Роза с Верой хлопотали возле больного), Мамуля доверительно говорил ей:

- Я ужасно, ужасно загружен. Вчера меня ждали в одном месте, сложная консультация. Просто не в силах всё охватить, постарел уже.

Он обернул лицо в сторону вошедшей Розы.

-- Да и нам пора уже на помойку, мы же не помолодели, Мамед Мамедович, -- ядовито отозвалась Роза.

-- Что вы, Роза- ханум, вы хоть куда, грех вам жаловаться. -- Сейчас Мамуля готов был стерпеть и более откровенный выпад, тем более, что тон был у Розы бодрый, агрессивный. Значит, дела не так плохи, больной не безнадёжен. -- Спасём, Роза Марковна, не дадим умереть. Проснётся и выйдет из психоза, не в первый раз.

Он подмигнул Фане, которая, как всегда, с солидным опозданием скользнула в кабинет.

-- Что делиранту нужно? -- сон, сердечные и ... и уход, -- он запнулся, забыв третье слово, тоже на "с" из известной врачебной поговорки.

-- Так я на вас полагаюсь, Роза Марковна. -- Мамуля встал, прошёл к двери. -- Родственники сегодня к вам подойдут.

Роза вскочила вслед за ним, снова направилась к больному. Тот уже перестал быть таким бледно- жёлтым, признаки жизни появились в его облике. Вернулась в кабинет Роза полная активности, возмущения, агрессии.

-- Старый пердун, сука, сволочь!- все три "с" были налицо. - Чуть не угробил мальчишку! "Проснётся и выйдет из психоза"! Если б нас не было, мог бы уже личное кладбище иметь, убийца! Делирий не распознал, маразматик, а бабки умеет загребать!