Дурдом на выезде

Он действительно был ничего: комплиментами сыпал, изящно шутил, рассказал пару приличных смешных анекдотов и, когда понял — «очаровал», пригласил на охоту. Ася сослалась на занятость, Джевитс настаивал, она из вежливости обещала подумать.

— Я завтра обязательно вам позвоню, — сказал он, откланиваясь и направляясь к двери.

Она зачем-то пошла его провожать. Когда Джевитс взял руку Аси и, взглянув исподлобья, поднес ее к своим элегантным усам, в комнату ворвался Горохов.

— А вот и ответ, — сказал он.

И Ася опять покраснела.

Спрашивается, с чего? Ей столько раз целовали руки, приглашали на ужины, на уик-энды, в оперу, на концерты, спектакли, охоту.

Но теперь она покраснела. И это заметил Горохов.

— Зачем сюда приходил этот хлыщ? — взорвался он, едва за Джевитсом закрылась дверь.

Ася пролепетала:

— У нас был чисто деловой разговор.

— И поэтому ты размалевалась?

— Губы подкрасила, потому что съелась губная, чтобы не выглядеть неопрятно.

— А глаза? Ты все врешь! — не поверил Горохов.

Как противоречивы бывают люди, порой. Не такой ли реакции упрямо и долго добивалась от него Александра, а, получив ее, рассердилась:

— Не смей на меня кричать!

— А ты не смей лгать! Куда он тебя приглашал? Замуж? В бордель?

— На охоту!

— И ты согласилась?

— А почему бы и нет?

Он вдруг с каким-то неясным удовлетворением сообщил:

— Правильно сделала. Американец неженат.

Ася, удивляясь себе, обрадовалась:

— Джевитс действительно холост? Как интересно!

— Интересно? — Горохов с презрением взглянул на нее и спросил:

— Ну, и чем ты гордилась?

— О чем ты?

— Я о всей твоей деятельности, которую ты тут развернула. Зачем тебе образование? Положение? Карьера? Ты как бабой была, так и осталась. Домохозяйка.

— Ах, ты скорбишь о том, что образование не заставило меня сменить пол, — саркастично заметила Ася.

— Нет. Всего лишь хочу сказать, что женщина по природе своей пустое и никчемное создание. Какое дело ей ни доверь, она войдет в него с одной только мыслью: подыскать себе подходящего мужа.

— А у мужчин, конечно же, все иначе.

— Да. Мужчина с интересом смотрит на мир, женщина — лишь на мужчину. Мужчина — покоритель вершин. Женщина — пиявка, которая ищет к кому бы ей присосаться. В то время, когда мужик радеет о важном и нужном деле, баба печется лишь об одном: как бы найти дурака, который согласится пахать на нее и терпеть все ее придирки. У вас одно на уме: привязать к своей юбке мужа. Больше вас, баб, ничего в этом мире не интересует.

— Ха-ха! — невесело рассмеялась Ася. — А вас что интересует? О деле они радеют! Радеете вы о себе в любом «важном и нужном» деле. Эгоисты и кобели! Размножаться хотите, а заботы о потомстве норовите спихнуть на баб.

Горохов энергично с ней согласился:

— Да! И если вам это так не нравится, тогда зачем вы тащите нас, мужиков, за уши в загс?

— Мы вас тащим? — вспыхнула Ася.

— А то я не видел.

Цепенея, она спросила:

— Что ты видел?

— Как ты окручивала тут меня, — злорадно выпалил ей прямо в лицо Горохов.

— Ты в этом уверен? — поразилась она.

— Абсолютно!

— Считаешь себя подарком?

— А почему бы и нет?

— Тогда придется тебя разочаровать, — с уязвленной усмешкой промолвила Ася и неожиданно для себя призналась: — Я люблю Арта.

— Какого Арта? — опешил Горохов.

— Джевитса, — пояснила она. — Арта Джевитса.

Он воскликнул, неискренне радуясь:

— Вот оно что!

— Да-да. И Арт любит меня.

Горохов мгновенно оценил ситуацию и, плохо скрывая злость, гаркнул:

— Что ж, поздравляю!

— Спасибо, — кротко промурлыкала Ася, чувствуя себя победительницей.

На том они и расстались. Весь следующий день Горохов подыскивал всяческие предлоги, чтобы находиться поблизости от ее стола. Это облегчило Асе задачу: предложение Джевитса она «вынуждена» была принять прямо при нем, при Горохове.

Как он ее обидел! Как обидел…

И тут же, пока Горохов скрипел зубами, она начала чистить перышки, нетерпеливо поглядывая на часы, якобы в ожидании назначенной встречи. Выложила на стол какой-то невообразимый косметический набор (с трюмо и всякими причиндалами) и давай водить всевозможными кисточками по губам, глазам и ресницам.

Надо отметить, что в этот день Ася заявилась в офис чрезвычайно нарядная. В новом костюме и с потрясающей прической, на которую ушло часа два, не меньше. Плюс час на макияж. И еще час на бижутерию. И теперь она еще чистила перышки. Она чистила перышки, несмотря на свой потрясающий вид, о котором уже тщательно позаботилась перед выходом на работу.

Можно представить каково было Горохову.

До самого приезда Джевитса Ася упивалась своей победой. Ей даже жалко стало Горохова, таким растоптанный выглядел он. Когда же она выходила в дверь, галантно раскрытую Джевитсом, и, прощаясь, глянула на Горохова, то и вовсе чуть не заплакала. «Заплакала», может, и сильно сказано, но взгляд, которым Горохов ее прожег, запал в добрую Асину душу и рану там разбередил.

«Этот упрямец не равнодушен ко мне! — прозрела она. — Он любит меня! Он бесится! Тогда что же я делаю? Какая охота?»