Дурень. Книга пятая. Буря

С расстояния, с моря, замок напоминал коробку. И как потом узнали от местных, не им одним пришло такое сравнение в голову. Именно этот замок и дал название поселению — «коробковая усадьба» — Хакодате. Самое интересное, что японцы опять не сидели в укреплении, а вышли на склон холма сразиться с калмыками. У трёх самураев были аркебузы и ещё у десятка примерно воинов древние фитильные мушкеты. Были и лучники. Но основная масса воинов асигару — это простые копейщики.

— Ни в какие рукопашные схватки с ними не вступать, — предупредил всех тогда Дондук, — если враг близко, то стреляйте из револьверов.

К счастью, применить их не пришлось. Японцы, очевидно, считали, что раз они расположены на склоне холма гораздо выше калмыков, то у них преимущество. Ну, и ещё Дондук хитрость применил. Винтовки Дрейзе были закутаны в мешковину, а в руках у семи десятков калмык и семи индейцев были трофейные глефы — копья. Потому, японцы, видя, что к ним подходит небольшой отряд, вооружённый только холодным оружием, и подпустили калмыков на расстояние уверенного выстрела из винтовки. С двухсот метров по стене людей надо умудриться промахнуться.

— Приготовиться, — скомандовал сотник, когда посчитал, что дальше идти не стоит, какое бы древнее оружие не было у японцев, а с двухсот метров может и достать.

Калмыки бросили копья на землю, заученным движением развернули винтовки, приложили к плечу…

— Огонь, стрелять по готовности.

Самурай Камэда Масамити смотрел с холма на высадившихся с лодок, отчаливших от большого корабля гайдзинов, и удивлялся. Вроде, корабль большой, как у комодзинов («красно-волосых людей»), а вооружены воины только копьями похожими на яри. И их всего семь или восемь десятков. Как глупые варвары хотят с ними справиться? Правильно он не поверил прибежавшему из Мацумаэ трусу. Не могли эти воины справиться с их господином. А как они идут, какой-то нестройной толпой⁈ Варвары, другого и слова не подберёшь!!! Попались бы ему такие воины никудышние, и каждый день от него получали бы палками по пяткам, пока не научились ходить строем, и как полагается держать яри.

Шагов триста не дойдя до строя асигару, гайдзины остановились и совсем уже ополоумели, они стали разбредаться по полю внизу холма. А дальше вообще чудеса. Видимо командир этих остолопов решил, что против двух сотен воинов Масамити ему нечего ловить, и приказал сдаваться. Синие воины в странных одеждах бросили на землю свои яри. Камэда Масамити усмехнулся и подозвав пару асигари пошёл навстречу гайдзинам, принять у них сдачу. Ему под ногу попался небольшой камешек, и самурай запнулся и чуть не упал, а когда распрямился, то поразился перемене, произошедшей у варваров. Они вдруг чудесным образом оказались с ружьями. Что-то с силой ударило Масамити в грудь, и падая уже он услышал хлопки выстрелов. Может, он и зря казнил того труса асигару, может, он говорил правду про странных гайдзинов? Это было последнее, что успел подумать самурай Камэда Масамити.

Перебив выстроившихся, как на парад, японцев, калмыки тогда легко взяли крепость, защищать которую осталось двадцать копейщиков, совсем молодых. Тоже заслон перед воротами устроили.

С другой стороны, разве плохо, что враг играет в поддавки.

Зимой было несколько попыток японцев высадиться на Хоккайдо. Это после того, как на Хонсю привезли первых переселенцев и выгрузили у какого-то маленького рыбацкого посёлка на севере острова в небольшой бухте. Около двух десятков больших лодок с косым парусом и даже пушкой небольшой на носу через несколько дней переплыли Цугарский пролив и почти пристали к берегу, но тут крейсирующий туда — сюда по проливу фрегат как раз подошёл к бухте у посёлка Мацумаэ и заметил десант. Пять выстрелов из огромных носовых орудий бомбами, и лодок стало в два раза меньше. Они пытались повернуть, но ветер тогда получался встречный, и мелкие судёнышки просто встали. И тут, повернувшийся к ним бортом, фрегат дал залп. Когда дым снесло, калмыки, залёгшие на берегу для отражения этого десанта, увидели, что на волнах покачивается только одна большая лодка, да и у той мачта сломана, а парус рухнул в холодную воду Цугарского пролива. Снега тогда ещё не был, ветер был не сильный, и с «Авроры» спустили две шлюпки, чтобы захватить неприятельскую лодку и хоть кого-нибудь из этого десанта взять в качестве языка.

К слову, переводчик теперь у них был. Один из белых воинов, оказавшийся буддийским монахом-воином сохей, когда узнал, что победившие их господина воины тоже все буддисты, решил сменить хозяина и присягнуть Дондуку. Монаха звали Дайдо, что означает — наилучший из возможных способов. И он знал не только японский, но и мандаринский. Так что имея Ли, знающего теперь мандаринский, русский, калмыцкий и английский, можно было общаться через двух переводчиков с местными японцами.