Дурень. Книга шестая. Тайфун

Стояли разговорчивые игроки спиной к Нарану, но их было двое. Он мысленно проделал необходимые движения. Шаг вперёд, и он оказывается между спорщиками. Удар кортиком в ухо тому, что получился справа. Вынуть лезвие, довернуться к левому и вставить тонкий клинок под подбородок проигравшему. Ну, теперь ему не придётся расплачиваться с этим «счастливчиком». Так и не сможет, сложно расплачиваться, когда в мозгах пятнадцать сантиметров стали. А, не! Это у нормальных людей сантиметры, вот у них в школе, к примеру, а у великих британцев футы с дюймами. Дебилы, не могут на десятеричную систему перейти. Ну, пусть будет полфута стали в мозгах, ничуть от этого мозгам не легче.

— Минус три.

Мичмана говорили, что на квартердеке тоже есть, по крайней мере, должны быть вахтенные. И Наран двинулся к ступенькам. Точно. Вон, стоит, прислонившись к стенке и спит стоя, время от времени мотая головой. Тяжело ему. Вся жизнь борьба, то с голодом, то со сном после еды, как Александр Сергеевич шутит. В два широких шага диверсант оказался рядом с борцом и сунул тому лезвие в солнечное сплетение. Да не гигиенично, оно уже в крови трёх его товарищей. Ну, звиняйте, сэр, для каждого отдельного кортика не припас.

Наран контрольным в глаз добил дёргающегося матроса и замер, вслушиваясь. Не разбудил ли кого стон последнего матроса. Вроде всё тихо.

— Минус четыре, — пора вызывать подкрепление, а то он тут один всех положит, потом столько претензий к нему будет. Диверсант, крадучись, по старому пути вернулся на бак и подал условный сигнал, легонько постучав лезвием кортика по якорной цепи.

Несколько секунд и показалась голова Темена, за ним на палубу перебрался Тагар. Вскоре все десять калмыков были на палубе корабля, и теперь поднимались менее подготовленные к диверсиям мичмана и артиллеристы. Нет, они, конечно, смогут один на один с английским матросом кортиком того заколоть, но не один на три, скажем, или четыре противника. Последним, грузно довольно, перевалился с через фальшборт Лермонтов.

— Староват стал, — пожаловался Михаил Юрьевич хорунжему седоусому.

— Сорок лет всего, не прибедняйся командир, — вытащил два револьвера из-за пояса и из кобуры Ерофей Иванович.

— Пушкин, ты знаком с расположением кают офицеров, веди.

— На квартердек.

Наран шёл за Пушкиным и морщился. Ой, зря они всех их сюда на палубу так рано подняли. Они вдесятером, только диверсанты, уж офицеров бы точно тихо успокоили. А сейчас вон какой топот устроили. Нет. Нельзя так. Он дёрнул мичмана за рукав останавливая. И повернулся к Лермонтову.

— Господин майор, давайте вы здесь подождёте. Громко получается, — Наран голову поднёс к самому уху Лермонтова.

— Добро. Стоим все кроме школьников.

Школьники — это прозвище диверсантов калмыков в Басково. Они — школьники. Гардемарины — пловцы. Артиллеристы из Суворовского училища — глухари. Правильное прозвище. Настреляются на учениях, потом сидят в столовой и кричат друг на друга и на других людей. Эти же названия и в футбольные команды официально перекочевали. Сегодня встреча «Пловцов» с «Глухарями» или со «Школьниками» играют.

Десять калмыков одни дальше проследовали к квартердеку, где расположены каюты офицеров и священника с доктором.

Двери, понятно заскрипели. А туда же — культурная нация. Жмоты и лодыри, не могут несколько напёрстков масла на петли вылить. И не спасла даже лень офицеров. Оглохли и устали после целого дня бомбардировки неприступных стен монастыря. Никто от скрипа дверей не проснулся. И теперь уже очень вряд ли проснутся. Очень редко мёртвые просыпаются. Даже ещё реже.

Зря прибыл на русский Север командор Фредерик Сеймур. Ой, зря. Прав был архимандрит Александр, не быть ему адмиралом. Такие звания посмертно не присваивают.

Событие двадцать четвёртое

Это моя добыча! Отдайте!

«Маугли» Шер-хан

Ой-ё-ёй компания, что переводится, как ай-я-яй коллектив.

Это не про театр кукол. Это про жирных прежирных купцов английских, оказавшихся запертыми в бухте имени толстого противного шарика полтора метра в высоту и столько же в диаметре, если талии измеряются диаметрами. Ну, у этой красотки точки измеряются. А ведь её хотели за кого-то там из наших царевичей выдавать. Ужас!