Дурень. Книга шестая. Тайфун

Гайдзинов было трое, и старший, что стоял чуть впереди, был воином, это сразу было видно хотя бы потому, что у него не было кисти левой руки. Справа от него стоял тоже гайдзин, но в штатской одежде, а вот слева был кореец. А, это они переводчиков нашли. Ничего, хоть в этом он их удивит. Нариакира знает три языка гайдзинов. Так что, переводчиков воин привёл с собой зря.

— Приветствую вас господа на земле, что боги вручили мне, — сделал лёгкий поклон даймё хана Сацума Симадзу Нариакира.

Событие пятьдесят седьмое

«Оборонительная форма войны сама по себе сильнее, чем наступательная. Но оборона — это негативное занятие, поскольку она заставляет сопротивляться намерениям врага вместо того, чтобы развивать свои собственные.»

Карл фон Клаузевиц

Леонтий Васильевич Фролов третий день из Форта-Росс не выходил, сидел сиднем в избе Рочева и цифирь складывал, пытался вычислить сколько зерна можно будет выделить для меновой торговли с индейцами, сколько пустить на спирт, сколько отправить в закрома, как неприкосновенный запас, мало ли, вдруг ещё какие переселенцы подъедут, подойдут, подплывут. Планы князя Болоховского он знал, конечно… Нет, не так. В планах князя Болоховского было прислать в Форт-Росс как можно больше людей. Оно, так-то правильно, чем больше будет колония, тем проще будет совладать с неугомонными соседями. Американцы, которые из США, всё никак не успокоятся. Лезут и лезут. Как рассказывал Бурул во всём этом США от силы полтора десятка полков, это если все пешие, конные и разные смешанные части сложить. И они сюда уже четыре полка послали. Получается треть своей армии погубили и выводы, которые сами напрашиваются, что нужно этих зубастых соседей в покое оставить, так выходит себе дороже, сделать не могут. Тупые, что ли?

Следом что — все оставшиеся полки пошлют? Вот. Надо увеличивать число поселенцев в Русской Америке, и это позволит содержать большую армию. Известно ведь, что армию нужно кормить, одевать, вооружать. Нужны продукты, нужны деньги. Главное — нужны люди. Так что, уплывая, князь Болоховский сказал, что должны из Англии ещё ирландцы прибыть, и он с Камчатки попробует немного русских заманить. Русских надо, конечно, а то в Русской Америке русских меньше чем тех же ирландцев, а если ещё прибудут ирландцы, то и совсем мало станет.

От мыслей про ирландцев Леонтия Васильевича оторвал как раз Бурул.

— Разведка прибыла, движется к нам переселенческий обоз большой, через два дня будут. Сейчас к Лесопилке подходят. Я индейцев и Аюка послал встретить.

— Ну, вот, можно всю работу, что два дня делал, выкинуть в нужник, всё по новой считать придётся. Сколько хоть народу известно? — Фролов крякнул и отодвинул гору исписанных листов.

— Приблизительно. Около трёхсот человек. Почти все семейные. Почти все ирландцы. Старшим у них Трой Даньел Парротт. Он старостой что ли в ирландской деревне был, которая почти в полном составе сюда перебирается. Наших там девять человек. В смысле калмыки. Старшим у них Беляш. Разведчики насчитали семь десятков фургонов и телег, и пять десятков всадников.

— Триста⁈ Ого! Хорошо, конечно, но разом. Это сколько же домов строить сразу надо…

— Леонтий Васильевич, выходите наружу! — распахнулась дверь штаба Русской Америки, и в сени влетел парнишка, что посыльным был на маяке.

— Что такой, Павлик? — Фролов глянул на своего военного министра. Тот пожал плечами, прихватил со стола подзорную трубу и поспешил на выход.

— Корабли.

Леонтий Васильевич косо глянул на расчёты свои и под нос пробурчал:

— Как бы и эти не с гостями.

На горке, что отсыпали на краю плато для обустройства маяка и на самом маяке уже торчало пару десятков любопытных, пацанва в основном. Они махали руками и кричали вразнобой, из-за чего всё слышалось просто воем каким-то.

— А ну цыть, — рыкнул на мальчишек смотритель маяка дед Евлампий. Он был самый старый… нет, он был самым давним поселенцем в Форте-Росс, ещё с первыми людьми, что прибыли сюда с Новоархангельска, приплыл. Получается, что больше сорока лет назад, весной 1812 года Иван Кусков с двадцатью пятью русскими колонистами и девятью десятками алеутов здесь колонию основал. Евлампий Суслов и был среди тех двадцати пяти. Когда в 1841 году русские подались назад на север, несколько человек возвращаться не захотело, обженились здесь на индианках. Таким оказался и Суслов. Сейчас за семьдесят уже Евлампию, особо работать не может, а вот за недавно возведённым маяком присматривать согласился. Не потому, что деньги нужны, семья большая — деда прокормят, а чтобы полезным быть. Намаялся за десяток лет, что русских здесь не было. Поговорить не с кем было. Теперь собрал вокруг себя пацанву и учит их сети плести и корзинки делать.

— Что там, Евлампий Сидорыч? — подошёл к зевакам Фролов.